И только в наши дни, с их космической устремленностью, повсеместным духовным ростом народа, великий русский поэт нашел наконец своего массового читателя. Понятны поэтому и большие тиражи его поэтических книг, и тютчевский томик стихов на борту многоместного российского космического корабля, и даже та картина Вселенной, нарисованная поэтом задолго до первого полета человека в космос, в его «космическом» стихотворении «Как океан объемлет шар земной…».
Теперь-то мы знаем, что «космическая» тема, тема мироздания, является одной из наиболее ярких граней поэтического таланта Тютчева. Но тогда, на заре рождения целой гениальной плеяды поэтов XIX века, было, видимо, простым совпадением, что и первое стихотворение – «На новый 1816 год» («Уже великое небесное светило…») – начиналось с описания Вселенной.
Уже великое небесное светило,
Лиюще с высоты обилие и свет,
Начертанным путем годичный круг свершило
И в ново поприще в величии грядет!..
Естественно, еще невозможно было ждать от двенадцатилетнего отрока ясного видения мировых процессов во Вселенной, философского осмысления окружающей природы. Но зато в его первых стихотворениях было немало удачных подражаний великим пиитам, и это можно было даже зачесть в актив юности. В этом угадывалось похвальное стремление походить на «настоящих» стихотворцев, следовать им. Несмотря на выспренность слога, приветствие юного поэта новому, 1816 году впечатляет.
Со временем одаренность поэта породила у него и сознание «особой моральной экзальтации», «обостренности нравственного чутья», привела к «космическому» сознанию, этому «вселенскому чувству», пронзившему потом многие его произведения. А обостренность всех духовных сил рождала и подлинные шедевры поэзии, настоящие картины мироздания, которые Федор Иванович «рисовал» в таких стихотворениях, как, например, «Видение» («Есть некий час, в ночи, всемирного молчанья…»).
Чем старше становился поэт, тем яснее проявлялась и его внутренняя раздвоенность. С одной стороны – светская жизнь с ее утомительными раутами, блестящими балами, долгими бдениями в модных гостиных. С другой – душевное одиночество, неудовлетворенность окружением, тоска по чему-то большому, несбыточному. Его интеллект страдал в поисках себе подобных и чаще всего не находил их. Мучила бессонница, в возбужденном мозгу одна за другой всплывали фантастические картины Вселенной. Изображения ночи получались четче, явственнее дневных, и тогда появлялись «ночные» стихотворения, подобные «Бессоннице» («Часов однообразный б ой…»).
