И, вырвав свою полу из рук Пардальяна, Любен подскочил к человеку, переступившему порог харчевни. На шляпе гостя покачивалось красное перо, лицо же он прикрывал краем плаща; этот плащ окутывал и всю его фигуру. Но все старания посетителя остаться неузнанным оказались бесполезными.
— Это же де Коссен! — изумился Пардальян, сразу сообразив, кого он видит в дверях харчевни.
Де Коссен был капитаном гвардейцев короля Карла IX, то есть возглавлял охрану Лувра.
«Необычное это, однако, собрание поэтов, если в нем принимают участие такие люди, как брат Тибо и капитан королевских гвардейцев! — промелькнуло в голове Пардальяна. — И почему столь влиятельную особу приветствует Любен — монах, превратившийся в трактирного слугу, а не почтеннейший Ландри собственной персоной?»
Сгорая от любопытства, шевалье стал незаметно наблюдать за действиями Любена и де Коссена. Ландри, вдохновенно колдовавший над кастрюлями и сковородками, даже не повернул головы, чтобы взглянуть на нового посетителя, хотя через распахнутую дверь кухни мог легко следить за тем, что происходит в зале.
Любен с поклонами провел капитана в соседнюю комнату — ту, где служанки суетились вокруг огромного стола.
— Пожалуйте сюда, господин поэт, — торжественно провозгласил Любен. — Ваши друзья соберутся здесь.
— А что у вас находится там? — заинтересовался капитан гвардейцев и решительно пересек комнату, приготовленную для встречи поэтов.
За ней было пустое помещение, а дальше — еще одно, где посетитель обнаружил лишь несколько стульев. Дверь в левой стене вела в темный чуланчик, куда и заглянул Коссен.
— Там есть выход? — строго спросил он Любена.
— Да, оттуда можно попасть в коридор, а потом на улицу.
— А с улицы, видимо, нетрудно проникнуть в харчевню?
— Ну что вы! — обиженно воскликнул Любен, указывая на два железных засова устрашающих размеров.
— Так, ладно. Где устроится монах?
— Брат Тибо? В главном зале, у входа в каморку, где соберутся господа сочинители. Не бойтесь, чужие сюда не сунутся, вы спокойно сможете читать друг другу стихи.
— Ты же понимаешь, милый мой, сколько жалких щелкоперов мечтают подслушать наши сонеты, баллады и рондо и выдать их потом за собственные сочинения.
Результаты осмотра, похоже, удовлетворили де Коссена.
— Да что же, черт побери, тут затевается? — изнывал от любопытства Пардальян.
Впрочем, он не имел привычки долго предаваться пустым размышлениям — тем более, что знал этот постоялый двор как свои пять пальцев.
