- А скажи-ка, Федор Иваныч, чегой-та на Пожаре болтают про мальца, при тебе живущего? Мол, он будущий царь, Богородицей на Русь посланный.
Боярин удивленно вскинул брови:
- Уже болтают? Скоренько. Тут, вишь, Василь Григорьич, какое дело: недавно в церкви Успения мальца нашли, прям под иконою Богоматери Владимирской. Я как раз у архимандрита Чудова был, у Аврамия, и князь Пожарский со мной. Обсуждали про Земский собор всякое… ну, ты понимаешь. И тут прибегает ихний чернец да орет как оглашенный, дескать, Заступница небесная царя послала. Ну, мы и пошли всем скопом поглядеть, а там и всамдель дитятя…
- Во-он оно что, - удивленно протянул Телепнев. - И впрямь, похоже, непростой ребетенок.
- Оно конечно, не всякий день на алтаре мальцов-то находят.
- И что ж, он у тебя?
- Да, Василий Григорьич, здесь расположился.
- И как, глянулся он тебе? Не пужается?
Шереметев обреченно махнул рукой.
- Да какое там. Шустрый - спасу нет, кого хошь расскучает. Весь день по палатам да по двору бегает, пришлось ему Сенькину шубейку отдать. Бывает, и в лари-сундуки заглядывает. А скажешь чего - орет.
- Как бы вторым Иоанном Мучителем не оказался, - вздохнул Телепнев, намазывая варенье на ржаную булку. - А почто ты его взял?
Федор Иванович усмехнулся, глаза лукаво заблестели.
- А ну как с Мишкой Романовым не выгорит у нас дело? Ну как мальца-то и выберут? Кто тогда при нем, малолетнем, за главного будет, а? То-то, воспитатель его да предстатель.
- Хитро, - усмехнулся Телепнев. - И впрямь поваден он нам, пока в летах-то несовершенных. Да только вряд ли Салтыковы обрадуются, коли их родню, Романовых, обойдут в царском выборе.
- Ну, это так, на случай. Все ж Миша повыгоднее будет, батюшка его у вора Тушинского в лагере патриаршествовал, значится, мстить нам за то, что польского королевича на русский трон звали, царь не смогет. Опять же, я Романовым сродственник.
- Оно конечно, но за младенца легше будет уговаривать, он вроде как ставленник Божий получается. Как звать-то его?
- Петром. Нам с тобой, Василь Григорьич, что Миша, что Петя - оба повадны. И надобно теперь учинить, чтоб других искателей державы случаем не выбрали. Понимаешь?
- Сказывай, что придумал, - усмехнулся Телепнев. Хорошо зная Шереметева, он ни на секунду не усомнился, что у того уже есть план.
- Ну, гляди: среди Шуйских и Годуновых есть хотельщики, но их всурьез и обдумывать не будут, дабы не мстили они за загубленных царей-сродственников. Из Голицыных никого не осталось, Василий полонен вместе с Филаретом, Андрейка погиб, а Ивашка ни на что не годен. Ивана Романова да Черкасского не кликнут, у них сторонников мало. Сурьезные претенденты - боярин Иван Михалыч Воротынский и князь Куракин, вот против них бы что измыслить… А боле прочих видится мне опасным князь Пожарский. Остальные-то - кто в седмочисленных боярах сидел, кто в Тушинском лагере, как Трубецкой, так что их бояться нам не след.
