Мне написал покойник - Илья Саган

Не удивлюсь, если наступит время, когда

мир иллюзий разрушит нашу реальность

Рональд Джей Ллойд

— О, Господи, к такому точно никогда не привыкнуть! Эти монстры будто из преисподней выползли! А если кому из них в руки ещё и косу дать — копия Смерть.

Худощавый юноша попытался отвести взгляд от существ, парящих по Храму. И не смог. Что–то помешало ему — то ли страх, то ли неведомая сила, исходящая от этих тварей. Они плавали в воздухе, не касаясь земли, полы длинных балахонов с неприятным шуршанием волочились по каменным плитам. Их лица, нечёткие, как в кадре со сбитой фокусировкой, расплывались и изменялись.

Завидев, что одно из чудищ движется в его сторону, юноша зажмурился. Если просто не смотреть — может, ничего страшного и не случится? Закрыть глаза и не видеть, как электрические разряды пробегают по их одежде, словно сама ткань, из которой она пошита — и не ткань вовсе, а клочок грозового облака. Не видеть, как высовываются из широких рукавов костлявые руки с жадными крючковатыми пальцами, как бесстрастны под капюшонами лица, в которых нет ничего человеческого.

— Только бы не ко мне, только бы не ко мне, только бы… — зашептал скороговоркой юноша.

Холодные пальцы крепко сжались на запястьях.

— Яви благодарность Создателю! — проскрипел голос.

По телу пробежали мурашки, волоски на коже вздыбились, потная рубашка прилипла к телу, а щекотные капли скатились по спине, заскользили вниз по ногам.

Почему он? Это бесчестно! Несправедливо! Он делал всё, как ОНИ сказали! Ведь этого не произойдёт, да? Не с ним. Он постарается. Уговорит. Надо просто объяснить!

Юноша поднял голову, подался вперёд. И замер. Из–под капюшона сверкнули красные глаза. Гипнотический взгляд приковал к месту.

— Ты исчерпал все шансы. Создатель не желает больше тратить на тебя драгоценный ресурс. Так пусть же наступит позорное досрочное вознесение! — снова проскрипело существо, срываясь на скрежет.

— Нет… пожалуйста… — силились произнести бледные губы, но воздух в легких, разом закончился, язык задеревенел в гортани, и всё, что получилось — едва слышный хриплый вздох.

Тело ещё жило своей, отдельной от разума жизнью. Изгибалось, пыталось вырваться. Верило, что происходящее можно изменить.

Ещё бы пять минут!

Хотя бы одну!

Молнии с балахона перекинулись на юношу. Нити электрических разрядов опутали его, напомнив юрких голодных змей. Тело начало дрожать, расплываться, становясь похожим на трепещущее от ветра полотнище. Черты лица растянулись, сплющились и напоминали теперь нарисованные. Но налитые ужасом глаза всё ещё сопротивлялись, ворочались в нарисованных глазницах. Пытались сказать то, чего уже не в силах сделать язык: