19.02
Порой грезится мне, что был у меня еще один учитель, архитектор бревенчатого храма судьбы. Фамилия его, скажем, Постников. Мы лежали с ним вместе под звездным небом. Он рассказывал мне о великом чуде солнца, которое мы даже не знаем. О его мириадах вспышек, скрытых в простом грамме соли. О том, что если бы мы смотрели на солнце интенсивно, хотя бы так, как смотрят на него птицы. О книгах, о поездах, о поездках на Кавказ, о домах, выстроенных им в Москве. О колоннах, вырастающих из кладбищ, однако несущих на себе невиданные улыбчивые тюки.
Конечно, никакого такого учителя у меня не было. Но вот лет шесть назад, когда я стал ездить в горы, они научили меня кое-чему из этого.
20.02
Натягивал холст для портрета Есенина. Сегодня с утра шел великолепный, огромный, брейгелевский кара-меличный снег. Как на той моей любимой детской фотографии 8 марта 1975 года, где я счастливый, с Мишкой на санках.
Пришло письмо от Даши, что сегодня умерла Монина мать. Послал ему соболезнования.
22.02
Сделал вариант «Диониса» маслом на бумаге. Набросал «Есенина».
Ночью ехал домой - был первый в этом году уже не зимний дождь, с запахом мокрого асфальта.
Пастернак. Пожалуй, единственный из русских поэтов так близко подошел к описанию счастья. Вблизи, он прямо-таки трет его в руках, перекатывает. Отсюда и нелепости его жизненного пути - он просто хотел писать стихи, быть спокойно счастливым, и не понимал, почему ему этого не дозволяют, когда у него так хорошо получается.
Я сравниваю это с любимой присказкой Васи Кондратьева: «А кто тебе вообще сказал, что ты должен быть счастлив?!».
23.02
Весь день писал «Есенина». Вечером играли с Грегором в бадминтон. Он выиграл по партиям 3:1, но из них две на тай-брейке. Наверное, я смог бы выиграть пятую, но Грегор отказался играть, сославшись на усталость.
25.02
Писал «Есенина» и обменивался с Моней полемическими письмами.
Вечером пришли Джудит и Ника Радич. Пили много вина, я, естественно, не закрывал рта - об Исландии, Путине, минералах, юношеском пьянстве в общаге и т. д. Потом продолжали уже у Ники дома в Митте.
Утром с похмелья отправился все же играть в бадминтон с Анютой. В спортзал на Колумбиендамм, рядом с аэропортом Темпельхоф. Я любовался этим замечательным прусско-магическим архитектурным комплексом в весеннем сиянии и рассказывал Анюте про Воздушный Мост.
26.02
А ну еще раз положить,
а ну, рак, перевернись на коньках,
покажи пизду -
рак переворачивается,
