Моабитские хроники | страница 6

так получилось.

Делезу совершенно не свойственно слово «духовность», он же светлый атомист, атеист, Эпикур. Никакого манихейства. Поэтому я и был так поражен, когда вычитав столько книг Делеза, где это слово казалось немыслимым, вдруг наткнулся на него единственный раз, в самом конце, в эпилоге «Тысяча Плато». Он упоминает «духовное» в связи с другим, с постоянным бегством, детерриторизацией, покиданием места. Никаких ангелов и небес. Все та же земля. То есть, два понимания «духовного», что бы мы под ним ни подразумевали. «Духовное» как высшее и «духовное» как другое. Последнее очевидно идет от Ницше. Но между этими пониманиями не может быть никакого компромисса, они не сходятся. Ты или там, или там... И поскольку я все больше чувствую себя на стороне другого, я даже перестал стесняться слова «духовное». Вроде, ну да, именно так всегда и было -«О духовном в искусстве» ...

Имманентное парение не нуждающееся в высшем, «недистантный облет».

17.02

Ходили в Новую Национальную галерею на ретроспекцию Рихтера, к его 80-летию. Вместе с Вадиком и Машей. Рихтер в самом деле классик, и как раз на стыках серий начинаешь понимать его работы в единстве. В черно-белых «расфокусированных» холстах 60-х он как бы пытается пренебречь социальностью, отбросить ее резким, упрямым скольжением взгляда. Сие невозможно, остается лишь отвращение, смешанное с притягиванием, сосущее, подкатывающее вожделение. Отсюда эти, раньше непонятные мне, работы с цветастыми сдвигами красок - сдвигается уже не факт, но с презрительным, саркастическим отвращением сдвигается сам «богатый» станковый принцип. Сдвиг красочного «ничего», маги-

Юрий Лейдерман ческое движение взгляда, скольжение ради него самого, ради способности отрицать. Унижая и растаптывая при этом сам пафос «отрицания» - особенно если учесть цены этих холстов.

Но все-таки Рихтеру, как всем немецким классикам, свойственно это гетеанское, разборчивое, внимательное отношение к социальному устройству. Оно постоянно берется в расчет (ну как Зевс с горечью, любовью и презрением следит за делами людей с Олимпа) - но и не опускается до пошлого анекдота, сентенции, вывода.

Кабаков, в своих потенциях «классика» как минимум такой же мощный, как Рихтер, именно измельчил, опошлил это «слежение за социальным» - в последние 15 лет своей карьеры свел его к коммунальным анекдотам и «жизненным историям».

18.02

Делал эскизы «Лермонтова» и «Есенина». Кратко описал в письме к Моне свои впечатления от выставки Рихтера, походя лягнул Кабакова. Через час, в еще большей запальчивости, Андрей ответил, что Рихтер для него как Никас Сафронов. Какая связь между ними - непонятно. (Очевидно, он видел картины Рихтера только на репродукциях и не вгляделся, что там все в расфокусе). Очередной перл Андрея после его заявления о поддержке Путина.