Когда мы отъехали километра три, позади раздалась сильная ружейная перестрелка и разрывы гранат. Видимо, бой начался.
Ездовые исступленно погоняли коней и так гнали их часа два.
Громовые раскаты орудийных залпов в Черт-озере становились все ближе и ближе. В коротком промежутке между залпами слышался охрипший голос коман-
5 Георгий Холопов
дира. Раздавалась команда — и громовые раскаты снова гремели над лесами.
Мы уже были близко от батареи, когда орудия вдруг прекратили огонь. Стало тихо. На батарее, видимо, только что кончились боеприпасы.
И тогда в наступившей тишине мы услышали конское ржание. Я обернулся: нас догонял белоснежный конь Шарыпова. Он был без хозяина, хромал и частенько падал на передние ноги. Телеги ехали дальше, вперед. Я же остановился и схватил коня под уздцы. Грудь у него была в крови, и он весь дрожал от испуга.
Алеховщина, август 1942 г.
Никита Свернигора
Это было в конце июля 1941 года в балтийской бригаде моряков на Тулоксе, куда я приехал в разгар ожесточенных боев.
Всю ночь лес гремел от орудийных выстрелов. Когда забрезжил рассвет, затих немного передний край, меня вызвал к себе командир батальона Воронин. Нашел я его в лощине. Он лежал на плащ-палатке и хлебал из солдатского котелка холодные щи. Не без удовольствия Воронин спросил:
Хочешь увидеть настоящего героя? Героя из героев?
Это мой долг... — начал было я.
Тогда вот что: ищи краснофлотца Никиту Свер- нигору. Подробностей я сам еще не знаю, но ты военный корреспондент и раньше меня все узнаешь...
Пулеметчик Никита Свернигора служил в роте лейтенанта Панина. Занятая ротой высота «Брат и сестра» в течение ночи подвергалась четырем контратакам гитлеровцев. Свернигора в бою был ранен, его с ручным пулеметом видели на разных участках, везде он дрался геройски, но потом, когда пришло подкрепление, он куда-то исчез.
Я пошел искать Никиту Свернигору в санитарную часть батальона. Мне сказали: «Да, Свернигора был
здесь, но его отправили дальше». Я поехал в бригадную санитарную часть. Мне здесь сказали то же самое: «Свернигоре сделали перевязку и как тяжелораненого отправили дальше...» Все мои и дальнейшие поиски оказались тщетными: раненого пулеметчика за несколько часов уже успели эвакуировать в Олонец, а может быть, и в Лодейное Поле.
Тогда я вернулся в санитарную часть батальона, нашел военфельдшера, который перевязывал Сверни- гору, попросил его рассказать о раненом.
Военфельдшер охотно выполнил мою просьбу.
