— Зря ты, он очень помог, — заверил Марат. — Ты просто трусишка. Не бойся, все будет хорошо.
Тут подошла Галина.
— Попрощались? — спросила. — Ну, не навсегда же, чего вы так… Пойдем, Наташ. Я на нервах вся, пока не взлетим, не успокоюсь.
Она толкнула тележку с чемоданами. Потом вдруг вернулась, бросилась Марату на шею и со слезами на глазах поцеловала ему руку…
…Шорин вернулся в квартиру мрачный. Сел напротив Липатовой, сообщил:
— Сбежал. Прямо детский сад!
— Согласна, — кивнула советник юстиции.
— В ваших интересах найти его раньше меня.
— Я знаю.
Шорин еще раз взглянул на нее, произнес:
— Свободны.
Однако Анна Липатова не торопилась уйти. Ей нужно было сказать «старшему товарищу» что-то важное.
— Знаете, Сергей Иванович, я хочу вам сказать… — медленно произнесла она. — Крюков крутой. Круче всех вас, вместе взятых. Он сильный и честный. Настоящий следак.
Нет, этого Шорин не мог так оставить!
— Да, я наводил справки, — заявил он. — Жена застала кристально честного Крюкова с любовницей, о чем написала в предсмертной записке, и выбросилась из окна. А потом этого сильного Крюкова кондрашка хватила, чуть копыта не откинул. А потом кто-то добренький ему помог медкомиссию облапошить и в полицию перевестись. Правильно я про честного и сильного рассказываю? Может, скажете, что он великолепный участковый? Да, полгода назад велосипед украденный нашел, а еще леденящее преступление раскрыл — поджог на чердаке «хрущевки». И тут надо же, в школе учительница из окна выпала! Найти виновных! Раз уж себя так и не простил наш честный и сильный… Даже отпуск взял, чтобы за чужими детьми гоняться. Слабак он, ваш Крюков, вы уж простите, Анна Анатольевна. Слабак и неудачник. Вы уж его найдите, пока он таких дров не наломал, что и не разгребешь.
Липатова молча кивнула.
Она и Тоша вышли из подъезда с ощущением случившегося несчастья. Липатова тут же стала звонить Крюкову. И… услышала звонок капитанского телефона. Он лежал на капоте ее собственной машины. Видимо, Крюков избавился от телефона, когда выскочил из подъезда. Липатова положила телефон в карман.
…В это время наверху, в квартире, Барковский закончил писать текст своего завтрашнего «признания». Шорин забрал у него листок, прочитал… На его лице выразилось отвращение. Приказал:
— Завтра в школе все расскажешь близко к тексту. Ирку забудешь как звать, на улице не узнаешь. Хоть слово про нее ляпнешь кому — исчезнешь. Понятно?
Барковский кивнул. Шорин протянул ему бумагу:
