В буче | страница 54
‐ В Москву, в Москву!
Часть третья
РВОЛЮЦИЯ ОСТАЕТСЯ МОЛОДОЙ
В оба ряда длинных окон двухсветного Андреевского зала бил апрельский закат. Он
светился на золоченых витых колоннах и обнажал громоздкую пышность стен.
Но парадности не было в этом зале. Закат освещал сотни лиц, гимнастерки, пиджаки
и тужурки. И люди, прищурясь и улыбаясь, поворачивались к окнам. Закат вспыхивал
красным огнем на знаменах и алом сукне стола, ложился матовыми бликами на
деревянные стук пени трибуны, на которых восемь лет назад сидел еще Ленин.
Красные знамена горели, приглушая позолоту, и отблеск их падал на души, и тишина
в зале была полна решимости и сплоченности.
Делегаты ХVI конференции ВКП(б) третий раз со времени революции переиначивали
судьбу страны. Да! Именно эти делегаты, две трети которых имеют дооктябрьский
партстаж, захватывали власть в семнадцатом году, провозглашали нэп в двадцать первом
и теперь утверждают первый пятилетний план ‐ генеральную атаку социализма по всему
фронту.
Революция продолжает наступление. За двенадцать лет поседели многие ее бойцы, но революция остается молодой, и красные тени от ее знамен лежат на древнем
Андреевском зале.
Иван Москалев, сидя в кресле, локтем чувствовал локоть омича Георгия
Трусовецкого. Слева касался Ивана плечом красноярец. Дальше сидели товарищи из
Барнаула и Камня. А на ряд впереди, заслоняя Ивану президиум тонкой высокой фигурой, сидел вожак делегации Сибирского края Роберт Индрикович Эйхе.
На председательском месте сидит Михаил Иванович Калинин. Закат рыжеватит его
узкую седую бороду‚ поблескивает в темных волнистых волосах; добродушно И остро
глядят сквозь очки глаза из‐под нахмуренных бровей.
Сбоку присел Сталин. Его худое смуглое лицо кажется бледным от резкой черноты
густых волос и усов. Зажав пальцами тяжелый подбородок, он пристально смотрит на
докладчика.
Вместе с ними Мануильский, Куйбышев, Рудзутак, Ворошилов, Косиор, Бубнов ‐
вожаки революции, командиры гражданской войны.
А вот и личный знакомец Каганович, с которым пришлось поработать в последние
годы в Воронеже. Он еще тогда отпустил себе бородку «под Ленина», только лицо после
Воронежа раздобрело, и бородка стала поокладистей.
На трибуне стоит председатель совнаркома Рыков и докладывает о пятилетнем
плане. Его удлиненное лицо продолжается от самых скул бородой и кажется от этого еще
длиннее.
Коммунисты слушают настороженно и как‐то сочувственно, будто глядят на
заболевшего человека, еще не хотят верить в его болезнь и лишь пытаются уловить ее