В буче | страница 55



признаки.


Среди делегатов разошелся слух, что сегодня днем, перед самой конференцией, на

объединенном Пленуме ЦК и ЦКК, пока секретно, шел разговор о правом уклоне

Бухарина, Рыкова, Томского. Это было неожиданно и тревожно. Все помнили заявление

Политбюро сеньорен‐конвенту 11 конгресса Коминтерна с протестом против слухов о

разногласиях в Политбюро ЦК ВКП (б), Правый уклон дает себя знать в партии. Но до сих

пор он проявлялся внизу, среди нестойких коммунистов, В окружком к Ивану тоже

стучатся правые, пугают, что в ответ на нажим кулаки сократят посевы и приведут страну к

голоду. Один агроном прислал бодрое заявление с требованием упразднить

индивидуальное обложение кулацких хозяйств: «Экономически окрепнувшие

капиталистические элементы нам не страшны. Зачем нам бояться капиталистических

элементов вообще, когда мы имеем государственную власть, Красную Армию, промышленность и транспорт?»

Чего больше ‐ глупости или оппортунистической хитрости ‐ в этой наивной

храбрости? Пусть, мол, бандиты вооружаются, это ничего, потому что у нас милиция тоже

вооружена.

За эту логику бюро окружкома дало доморощенному теоретику строгий выговор с

предупреждением. Иван хотел было исключить его к чертовой матери. Но правых

уклонистов пока не исключают.

Правда, от этих низовых теоретиков правый уклон уже просочился повыше ‐ до

Фрумкина, члена Кавказского бюро. ЦК снял его. Но неужели и на этом дело не

кончилось? Неужели эти местные практики и теоретики, как связующие звенья, как

передаточные колесики кулацких настроений, добрались до центра и нашли тут своих

теоретиков и объединителей?

Эйхе повернулся и сказал через плечо Москалеву с товарищами:

‐ Обратите внимание!

А Иван и так уже обратил внимание, потому что с подозрением следил за каждым

словом председателя Совнаркома.

‐ Сомнение при осуществлении пятилетнего плана‚ ‐ говорил Рыков, ‐ у меня

вызывает вся цепь вопросов, связанных с техникой и с нашими кадрами. Справимся ли

мы с организацией людей, квалифицированной рабочей силы?

Он не ответил на этот вопрос, он просто бросил его в зал, повысив голос. И зал

смутно зашевелился и загудел.

В перерыве делегаты из тесных коридоров Большого Кремлевского Дворца хлынули

на Боровицкую улицу.

Трусовецкий отстал, и Москалев‚ спускаясь по беломраморной лестнице с золотою

решеткой, все оглядывался. Он остановился внизу, где тускло поблескивал темный пол и

отсвечивали на все лады зеркала, и стал смотреть вверх, разыскивая приятеля.