известии о вредителях их Промпартии.
Когда мировой капитал ведет атаку, сейчас же поднимается отребье внутри страны.
На кулаках классовая борьба не кончилась. Класс ликвидируется а идеология его
сохраняется правыми оппортунистами. Уже после съезда разоблаченная группа Рютина
бывшего секретаря Краснопресненского райкома Москвы. Исключен из ЦК бывший
председатель Совнаркома РСФСР Сырцов за создание праволевацкого блока. Бухарин, Рыков, Томский сняты с постов за то, что не выполнили решений шестнадцатого съезда
об активной борьбе за генеральную линию партии.
И еще вспомнил Москалев, как во время съезда Сырцов созвал к себе на банкет всех
сибирских делегатов. Несколько лет назад он работал в Новосибирске и решил приветить
земляков. Он поднимал тост за социалистическое развитие Сибири (Москалев тоже
чокался с ним), а сам в это время уже плел заговор. Да, пора изолировать
оппортунистические элементы. Пора их сажать, как сажали троцкистов.
В суровое время едет Иван в Томск, в город, засоренный ссыльными троцкистами и
новоиспеченными оппозиционерами. Что же, он доведет борьбу за генеральную линию
партии, он сделает Томск цитаделью большевизма.
Возле вокзала улица Ленина была тихой и пустынной, деревянные домики прятались
за палисадниками и заснеженными ветвями тополей. Санки, занесясь на повороте, свернули к скромному зданию вокзала, где ждала Роза с двумя чемоданами и увязанной
в ремни постелью.
Часть пятая
ГОРОД НЕ ХОЧЕТ УМИРАТЬ
‐ Слыхал, у краевого партактива есть такое ходячее слово ‐ «Делается, как в Томске»?
‐ Слы‐ышал, грустно усмехнулся завагитпропом горкома Степан Николаевич Байков. ‐
Про нас еще и так говорят: «Аппендицитный город». Это потому, что мы сидим на ветке от
магистрали.
Они находились в кабинете Москалева.
Из окна второго этажа виднелась улица Ленина со старинными каменными
зданиями, каких не увидишь в Новосибирске. Вдоль тротуара выложенного плитками, морозно сверкали на солнце наметенные пирамиды снега.
От этого студеного блеска Москалев отошел в теплый сумрак и сел в резное кресло с
такой высокой спинкой, будто это был трон. Едва ли это кресло не переходило резкому, совдепу, горкому в наследство от томского губернатора.
Степан Николаевич сидел по другую сторону стола в низком кожаном кресле и курил
трубку. Иван не любил табачного запаха, но сочувствовал курящим и никогда не
