Югославский президент Борислав Йович менее иронично предупредил, что реформы «сильно и неблагоприятно повлияли на общественную ситуацию в целом… Граждане потеряли веру в государство и его учреждения… Дальнейшее углубление экономического кризиса и рост социальной напряженности существенно ухудшили общественно-политическую ситуацию и общественную безопасность».
Политэкономия распада
Часть югославов объединилась политически для последнего сражения обреченных, чтобы предотвратить разрушение их экономики и государства. Как утверждал один наблюдатель, «сопротивление рабочих преодолевает этнические разграничения, когда сербы, хорваты, боснийцы, словенцы мобилизуются… плечом к плечу встав со своими товарищами-рабочими». Однако к тому моменту экономическое соперничество уже усилило напряженность в отношениях республик — как между собой, так и с центральной властью. Сербия полностью отвергла план «жесткой экономии», и приблизительно 650 тысяч сербских рабочих выступили против федерального правительства, чтобы добиться повышения зарплаты. Другие республики поступали по-своему и выбирали иногда противоположный путь. В относительно богатой Словении, например, лидеры сепаратистов, такие, как председатель Социал-демократической партии Йоже Пучник, поддержали реформы: «С экономической точки зрения, я могу только согласиться с социально вредными мерами в нашем обществе, такими, как увеличение безработицы или урезание прав трудящихся, потому что они необходимы для продвижения процесса экономической реформы».
Но в то же самое время Словения присоединилась к другим республикам, оспаривая усилия федерального правительства по ограничению их экономической автономии. Как хорватский лидер Франьо Туджман, так и сербский Слободан Милошевич присоединились к словенским лидерам в противостоянии попыткам Федеральной Югославии провести радикальные реформы. На многопартийных выборах в 1990-м экономическая политика была в центре политического спора; в то же время сепаратистские коалиции отстранили от власти коммунистов в Хорватии, Боснии и Словении. В той же мере, в какой экономический крах поощрял дрейф к сецессии, в такой и сецессия, в свою очередь, усиливала экономический кризис. Сотрудничество республик фактически прекратилось.
А с началом междоусобных столкновений республик и экономика, и сама югославская нация вошли в порочное пике. Процесс падения ускорился, когда республиканские бюрократии стали преднамеренно способствовать социально-экономическим распрям для укрепления своей собственной власти: «Республиканские олигархии, у каждой из которых было своё видение “национального возрождения”, вместо того, чтобы сделать выбор между подлинным югославским рынком и гиперинфляцией, выбирали войну, которая смогла бы замаскировать истинные причины экономической катастрофы». Одновременное появление вооружённых формирований, верных лидерам сепаратистов, только ускорило сползание в хаос. Эти «милиции», совершавшие всё более многочисленные злодеяния, не только разобщили население по этническому признаку, они также раскололи и рабочее движение.
