«Абсолютная мудрость только одна. Утроба есть замкнутое пространство. Ритуал призыва Жадной Матери есть рождение. Сила, существовавшая в замкнутом пространстве одного мира, получит возможность ходить по Галактике. Но Жадная Мать не может разродиться, не насытившись. Ей нужно двадцать добровольных жертв, предпоследней из которых будет Мать Возрождение, и если последней жертвой ее не будет Получатель Мудрости, то именно он и остановит ее. Тот, кто назовется ее пасынком, поднесет ей кровь из десяти сердец и белый экстракт в черном кубке. И она освободит его от оков плоти, когда он сам перережет пуповину. Только его кровник будет обладать силой вернуть его в лоно матери. Великий червь отчаяния послужит этому. Получатель Мудрости поймет эти слова».
Конечно, двадцать — число жертв, а не число Потерянных. Правда, и в одном и в другом случае последним должен быть я. Ритуал, о котором говорил Дарт Мол, уже скоро может завершиться. Но теперь мне ясно на этот счет почти все. Истинный смысл ритуала — выпустить Тьму, ввергнуть в бесконечный кошмар всю Галактику. Чтобы пойти на такое, нужно быть либо идиотом, либо сумасшедшим. Что ж, я был на Дромунд Каасе и насмотрелся там на такое, что вполне могу заявлять — тот, кто попадает к Пророкам Темной Стороны, неизбежно становится и тем и другим.
Свиток — примитивный носитель информации. Информация — то, за чем я шел все это время. И если где-то может быть возможно прояснить оставшиеся вопросы, то только в архивах Ордена. Я отправляюсь туда. Путь вниз, к архивам, поначалу проходит по темным помещениям, коридорам и лестницам, пострадавшим от разрушений, и иногда невозможно избежать того, чтобы не перецепиться через что-то во мраке. Но уже ближе к архивам я попадаю на лестницу, где есть слабый свет. На ее ступенях под стеной стоят свечи. «Свечу зажгу я, чтобы нашел ты дорогу домой», — молвил однажды один из моих учителей. В последнее время меня посещали мысли, что он предвидел мое обращение к Темной Стороне. Словно было предрешено все, что происходит сейчас, так должно было сложиться, чтобы я стоял на грани. Может, меня действительно выбрал Коррибан, уже тогда. Мои осторожные шаги заставляют огни свеч дрожать. Обстановка от этого не становится менее напряженной, а к тревоге присоединяется некое ощущение траура. Почти у конца спуска я замечаю на стене черную надпись, сделанную чей-то нетвердой рукой:
«Правду можно узнать, лишь двигаясь вперед. Но правда обычно предает нас. Как долго не стихает боль предательства? Я знаю твою. Нод, Церулиан, Иридиан
