Тихий Коррибан - Сарина Шиннок

Огонь разливается рекой, накатывает растущими пламенеющими волнами. Кругом так много огня и жара — даже больше, чем было на вулканическом Мустафаре. И почему-то я неподвижно стою в этом море пламени и не пытаюсь бежать, словно я выбрал эту участь. Только чувствую, как прикосновения его языков слоями снимают с меня кожу, и из моего тела истекают все жизненные соки. Но стою. И вглядываюсь в огонь, пока мои глаза не лопнули от этого жара. За стеной пламени поднимается в рост черная фигура. Нечто приближается оттуда — антропоморфное, высокое, крепко сбитое, но словно закованное в тяжелые доспехи. Оно подходит так близко, что в клубящемся воздухе я все же отчетливо вижу: его броня сделана из толстого старого металла, покрытого слоем ржавчины и нагара, а кожа под доспехами сожжена до черноты, до жирного угольного блеска. Существо передо мной выглядит так, словно огонь — тот, что здесь повсюду, или какой-то иной — сплавил воедино его броню и его тело. «Коррибан давно ждал тебя», — хрипло дыша, произносит черный монстр…

И я прихожу в себя. С полнейшим непониманием того, что со мной только что произошло.

Мне всегда казалось, что я знаю о Галактике все: все явления, все формы жизни, все гиперпространственные маршруты. Но у меня плохое предчувствие. Еще не войдя в гиперпрыжок, я ощущаю, что что-то не так. Хотя все системы звездолета исправны, а координаты заданы безошибочно. Точки становятся линиями. Пространство-время привычно изворачивается в замысловатом танце. И, как бы ни был сложен его закон, впереди всегда одна данность. Я покидаю Татуин и беру курс на Корусант. И тут чутье подсказывает, почему мне показалось, что не все так гладко. Я на своем звездолете не один.

Встав с пилотского кресла, я вижу сидящего в темном углу ребенка человеческой расы, возрастом около десяти стандартных лет. Как он смог попасть сюда? Как я его не заметил?

Какое-то время мы молча смотрим друг на друга. Я одарил его одним из своих самых пугающих взглядов, но мальчик не вздрогнул. Он смотрит на меня с гневом, с недетской жаждой расправы. Я бы никогда не поверил, что такой взгляд может быть у человеческого ребенка.

— Ну? — мой резкий выкрик все же заставляет его дернуться. Кажется, он осознает себя загнанным в угол и мнется, не зная, что сказать.

— Ты убьешь меня? — спрашивает он. С вызовом, без страха.

— Еще не знаю, — отвечаю я с одолжением. — Объяснись. Что ты делаешь на моем корабле?