Дети Старой Кряквы | страница 4
Такими же крупными утками стали и её братья — Селезни. Они с ней не разлучались ни на минуту, может, потому, что она была одна у них. И всегда её слушались и следовали за ней, куда бы она ни направлялась.
Они летали на колхозные поля и подбирали там оброненные зёрна пшеницы, побывали на болотах и ели всё, что годилось в пищу, не забывали и своё родное большое озеро.
Однажды Широконоска обратила внимание на то, что у других выводков кроме матери появились ещё крупные утки, похожие на братьев. Это были Селезни, отцы выводков. Их не было долго, потому что они меняли свой весенний яркий наряд на простенький летний, под цвет пожелтевших тростников.
— А где же наш отец? — спросила Широконоска.
Братья не ответили. Они, так же как и она, не знали своего отца. «Конечно, если жива была бы мама, то он по ней узнал бы и нас, а без неё как он может признать в нас своих детей?» — с грустью подумала Широконоска.
И всё же к ним однажды подлетел Селезень, даже сел рядом, поплавал с ними, глуховато негромко произносил: «квек… квек…», но то ли и на самом деле не мог узнать своих детей, то ли это был чужой отец, другого выводка, где тоже погибла мать, но и он улетел. И утята поняли, что ни матери, ни отца у них нет.
А время всё шло и шло. Уходило лето. Начала на берёзах желтеть листва, давно отцвели жёлтые метёлки тростника, и всё чаще на озеро ложился плотный холодный туман. Теперь утки каждый день чуть свет улетали на поля и возвращались на своё озеро в темноте. Они ели много, набираясь сил на долгий путь, в тёплые края. Ночи становились всё темнее, шли дожди, но уток это только радовало — в такую темень и непогоду они чувствовали себя в безопасности. И вдруг всё нарушилось.
Однажды на рассвете озёрную тишь разорвали гулкие раскаты выстрелов. Казалось, стреляли со всех сторон сразу, и тут же начался переполох, в воздух поднялись стаи уток. От этого выстрелы загремели ещё чаще. Теперь стреляли везде, и на берегу, и на воде с резиновых лодок. И утки, тяжёлые, плотные, сражённые дробью, падали вниз, ломая тростники, плюхались в воду. Бились там, истекая кровью. А охотники всё стреляли и стреляли, не жалея ни пороха, ни дроби.
И со всеми утками металась по озеру перепуганная Широконоска вместе со своими братьями — Селезнями. И уже вырвалась к дальнему берегу, где, казалось бы, не было охотников, но и тут внезапно полыхнула дробь и с земли донёсся гулкий звук выстрела. Широконоска шарахнулась в сторону, ещё быстрее замахала крыльями, полетела над лесом и вскоре была уже далеко от родного озера, такого страшного, несущего смерть ей и её братьям.
