— Из кабачка, как называется, вышел?.. — раз! В американской фуражке?.. — два! С сигарой?.. — три! Четыре, пять, двадцать пять! Что не понятно, брат, ей-богу!..
— Действительно… — Кирилл осторожно загасил об асфальт тлевшую сигару. — Это настолько понятно… Но куда поедем, не знаю… Час назад знал бы…
— Ха, — таксист обрадовался неотказу и сомнению, и аж замотал от счастья головой, вскинув глаза к небу, — спроси сердце: куда хочу? Сердце подскажет, брат. Туда и отвезу, гарантия, клянусь!
Кирилл тоже шутливо закатил вопросительные глаза, — и вспомнил супругу, ступни и облака…
— Хочу в небеса… Там прохладно. Покататься на… На крылатой лошади… Отвезешь? — постарался лукаво улыбнуться.
— Конечно! — сказал таксист с будничной готовностью. — Это к грекам, в горы! Садись!
— Греки древние?
— Древние, древние! — распахнул скрипучую дверцу старого авто. — Всякие… Гречанки, знаешь, какие красивые! Мм-м-у! — таксист поцеловал щепоть своих пальцев. — Ты один отдыхаешь или с женой?
— С женой.
— Ну и… Ну и молодец! Что про тебя еще сказать!
Кирилл усмехнулся, с трудом втискивая тело в раскаленный салон антиквара под названием «Запорожец»: раз пошла такая пьянка…
— А кефаль где можно купить? — это уже ехали.
— Древнюю в магазине, а свежую на мысе, брат. Решай точно, куда, на мыс или к грекам?
Кирилл многозначительно ткнул пальцем в крышу автосалона, и вслух заметил, что с древностью и экзотикой в этих краях, по-видимому, всё в порядке.
По серпантину, ревя и пыхтя, наверх, в ущелье.
Неодолимая взглядом, почти вертикальная стена гор и узкая дорога, на которой с трудом разъезжались встречные машины, — по определению невеселый ряд. Но и синий фон моря хоть и нес на себе радужную картину прибережья, но в настоящее время имел одну мрачную деталь, досадную помеху любованию.
Почти на одном уровне с автомобилем, совсем рядом, — так, что была заметна конечная потертость черного клюва-крюка, — едва не касаясь макушек елей, торчащих из гибельных кюветов, — долго плыла анонимная птица, большая и серая, и ее акулий глаз постреливал в Кирилла солнечной краской…
Кирилл даже хотел крикнуть в окно: эй, мы — к Пегасу, к Иппокрене, источнику вдохновения, а ты куда?! Но как только набрал в легкие воздуха для шутливого крика, отгоняющего возникший ужас, пернатое чудище, сменив угол атаки, вдруг резко ушло вниз, в пропасть.
— Чем выше, тем… — Кирилл глубокомысленно покачал головой, додумывая мысль, через окно бросая взгляды то вверх, к облакам, то вниз, в обрывы.
