Одесса на сырдарьинском берегу - Леонид Васильевич Нетребо

Конечно, ничего оригинального в том, что, лежа в ванне, под журчание горячей струйки, мечтаешь, например, о теплом море или о жаркой степи, или…

Мало моря или зноя? — добавь соли, включи фен, закрой глаза.

«Детский грех».

С чего начать? Ну вот, хотя бы.

…У нас в техникумской группе на первом курсе оказался (именно так, занесло случайным ветром) паренек из Одессы, что было редкостью для нашего провинциального среднеазиатского городка, — настоящий одессит, с фамилией Городецкий. Его так и стали звать — «Одэсса» (через «э», как тогда было принято произносить) или «Одэсса-мама». У него было все как бы «слегка» — рост ниже среднего, слегка смугловат, нос слегка с горбинкой, слегка кудреват. При этой обильной «несочности», он имел и кое-что из категории «очень» — очень добродушный, очень улыбчивый, очень словоохотливый.

Наверное, ему, одесситу, было удивительно видеть в одном обучающемся коллективе интернационал, непривычной для него пёстрости. В нашей группе были русские, корейцы, татары («казанские» и «крымские»), узбеки, таджики. В соседних группах были также украинцы, белорусы, евреи, немцы, греки и другие малочисленные представители других национальностей, населявших наш азиатский городок, — но все они шли как «русские», никто таковых не сепарировал и сами они в большинстве своем не пытались отделить себя от русских. Вообще же, в техникуме (как и в других учебных заведениях солнечной Узбекской ССР) учащийся контингент разделялся на две официальные категории — «националы» (узбеки — то есть обучение на узбекском языке) и «европейцы» (все остальные — обучение на русском). Таким образом, наша группа была «европейская».

Мы иронизировали: «Для Азии, причем Средней, куются вполне европейские кадры». И в шутке, как водится, кроме доли шутки, был и высокий смысл, на который, впрочем, наше ироничное, и даже нигилистичное поколение (начало семидесятых двадцатого века) всерьез не претендовало.

Бекабад (старое название — Беговат) — знойный, ветреный город Узбекистана на берегах древней Сыр-Дарьи. Сюда во время войны было эвакуировано множество производств Советского Союза, быстрыми темпами возведен металлургический завод, ставший крупнейшим в Средней Азии. Построился новый деривационный (Фархадский) канал, который вскоре погнал сырдарьинские воды в Голодную степь, и в низовьях которого позже зашумела Фархадская ГЭС — завершилось то, что было начато еще Великим князем Николаем Константиновичем в конце девятнадцатого века, Степь обрела воду.