— Ты знаешь, — понизив голос и оглядываясь на дверь, говорил Афанас, — между нами, конечно. Твоя Лариса как-то странно на меня вчера смотрела. Может быть, мне показалось. Наверное, показалось, не бери в голову.
Я понурил голову и признался:
— Афоня, мне кажется, что с ней действительно что-то происходит. Вчера вечером она была со мной не так нежна, как прежде, все о чем-то думала, говорила невпопад.
— Бывает… — Афанас сочувственно качал головой. — Главное не ошибиться, а то всю жизнь будешь маяться, как… некоторые. Я тебя сейчас очень понимаю. Небось, сидишь и о детях думаешь: как они там без папки?..
Уже несколько ночей, по рассказам Ларисы в ее комнате была полнейшая тишина. Как натура совестливая, она даже стала переживать, не подействовала ли наша игра как-нибудь отрицательно и, не дай бог, необратимо на супружеские процессы сожителей.
— Простая ты, Лариска!.. — вздыхала моя прозорливая супруга.
Исходя из обстановки, мы окончательно поставили тактическую цель: продержаться в „тихом“ режиме еще полгода, когда по плану должен был сдаваться в эксплуатацию новый корпус семейного общежития, где маячила реальная перспектива Гертруде и Афанасу получить полноценное отдельное жилье.
Однако мы понимали, что желательна какая-то динамика. Статика может привести к проигрышу: „противник“ загнан в угол, но жить в таком состоянии он вряд ли сможет, — взбунтуется и все вернется на круги своя. Аффект даст себя знать».
* * *
Возможно, нездоровый сон — от смены климата и обилия стрессов…
Действительно, ведь отпуск только начался!
Чего стоит только езда по канатной дороге.
Особенно страшно было забираться на гору: сзади подернутое дымкой море, вверху — еще неизвестно что, снизу пропасть, — и все это на пронизывающем, совсем не летнем ветру.
Наверху, на смотровой площадке, откуда открывался вид на бухту-подкову, их ждал средний, унылый сервис: прохладительные напитки, фотографы с грустными, потертыми осликами и равнодушными, привязанными за ногу гигантскими орлами…
Они пошли вглубь горной площади по тропе, скрывшейся от света, утонувшей в лиственных кронах корёженных деревьев, — и там какое-то пустое открытое кафе, а рядом небритый мужичок со свирепым лицом, похожий на злого гнома, стоя возле лошади, пригласил прокатиться «на гнедой красавице», недорого сфотографироваться… А когда Кирилл с женой и дочкой, несостоявшиеся клиенты, намеревались уходить, мужичок принялся яростно хлестать величавое, но покорное животное короткой плёткой, досадуя на людей — это было настолько заметно…
