Николай Иванович задумчиво молчал. Потом попросил:
— Пожалуйста, рассказывайте дальше — у вас дар рассказчика, вы знаете об этом? Я в таком унынии пребывал, а рядом с вами — уныние отходит потихоньку... Пожалуйста, будьте так добры, рассказывайте, а?
Надежда улыбнулась:
— Как-то пошли мы с сестрой за бурьяном, стоял мороз, и у меня пальцы левой ноги даже побелели от холода. Набрали вязанки бурьяна, идем по мосту, — а мост навесной, с одной стороны проволока, а с другой — ничего нет. Шум, ветер дует, и меня стало сносить. Бурьян — в речку, я за ним потянулась — и тоже в речку. И понесло меня по реке, понесло... Сестра вытащила — сумела, успела, не испугалась сама утонуть — вот радость-то! Пришли домой, окоченевшие, мама ругается, а я даже не чихнула — тоже радость!
Бурьяном топили печь, мама золы в мешочек насобирает, воды нагреет, в бочку нальет, мешочек с золой бросит — купаемся по очереди — хорошо!
Потом чистой водой ополоснемся... Золой и стирали. Знаете, не хочу рассказывать так, чтобы вы думали — приукрашивает. Было всякое, вот, скажем, вши нас мучили очень, простите уж за такие подробности...
— Вши — дело знакомое... Примета военного детства...
— Ах, как эти вши нас заедали! Помню себя совсем маленькой: носки мне связали, я смотрю на свои ножки в носках, и прямо в дырочках носков — вши сидят и кусают меня. Мама бьет их, бьет этих вшей, выбирает из головы и никак выбрать не может.
Отец пришел с фронта весь больной. Его тяжело ранили — прострелили руку, ногу, легкое. Раненых везли на железной палубе, привезли в Туапсе, а у него открылся туберкулез. Вернулся домой, процесс в разгаре, а лечения и питания — никакого. Мама извернется, купит кусочек масла — и ему даст, а ему жалко самому есть, смотрит на нас, — а нас четверо детишек было... Так он очень быстро и умер.
— А мой — погиб. Смертью храбрых. И рос я — безотцовщиной. Бедно жили...
— Да, жили очень бедно, найдем кукурузу — грызем, а она в испражнениях мышиных... Ходили с братом по полям: выпадет снег, с огородов уже все уберут, и мы ходим — в поисках съедобного. Кочан капусты снимут, а кочерыжка останется — вкусная, сладкая, чуть подмороженная. Верите: взрослой пробовала деликатесы всякие, а вкусней той кочерыжки — ничего не пробовала.
Луковку, картошину найдем —радость! Понимаете, человек быстро привыкает ко всему, и если кормить его дорогой вкусной пищей, он перестает радоваться простому куску черного хлеба. А каким сладким может быть этот кусок! Вкуснее любых деликатесов!
