Ветер противоречий [Сборник] | страница 23

Ада, поглощенная мыслью похитить себе в дочки не пластилиновую Таню, а попрыгунью-смуглянку, все же поймала на себе взгляд Ивана Ивановича. Странно, что его привлекли не вздымающиеся груди Лолиты, не рельефные лосины мамы Тани. Он, старый потаскун, масляно смотрел на Аду.

А вот этого не надо. Она вообще должна быть не заметна. Миссия у нее другая.

Ада отвернулась к окну. Там плыли кинематографические просторы, проистекали серебряные реки и ниспадали к горизонту голубые небеса. Пастораль, однако!

Но это созерцание Аду не привлекало. Она нервно барабанила по стеклу хищными ногтями.

«Очень заметно, — подумала она о ногтях, за которыми ухаживала даже в худшие для себя времена, — надо состричь».

Мама Таня между тем свернула занятие прописью со своей кудряшкой. Ей не хотелось, чтобы плацкартный люд оценил их с дочкой неуспехи на почве усвоения букв.

Да и чернявая попрыгунья раздражала Татьяну. Чего лезет, когда она учит свою дочку?! Вот и фломастер, кажется, стащила эта беспардонная черняшка, подумала мама Таня.

— Девочка, ты не брала фломастер? — голос мамы Тани был ложно ласковый. Но попрыгунья не повелась на провокацию.

— Что вы, тетенька, — улыбалась маленькая воришка. — Зачем он мне, у меня и так книжка есть. Дедушка Ваня купил.

— А чем ты собираешься раскрашивать свою книжку? — вкрадчиво спросила мама Таня в рельефных лосинах.

— Женщина, вы что пристали к ребенку? — это раскованная Лолита, уклонившись от дембельского натиска, вступилась за свою кроху.

— Ты че, подруга, жалко тебе этой фигни? — встал тут же на сторону Лолиты неуставной дембель.

— А ты нос свой не суй, — резко повернула кругленькую головку мама Таня в сторону солдата. Ее свободные от лифчика грудки комично всколыхнулись под легким топиком и заворожили солдата.

— Да не лезь, сама разберусь, — с плохо скрываемой угрозой приподнялась на локте Лолита и вздыбила масштабные груди.

Аде не хотелось бабского скандала. Не хотелось, чтобы весь вагон обратил внимание в их сторону.

Ей, Аде, надо быть незаметной. Не следует выпячиваться. Хотя Аде хотелось обвинить маму Таню в родительской бездарности, в пластилиновой внешности, в таком же характере ее дочери, в… Конечно же, она промолчала. Но про себя ругала эту бесцветную лахудру: «Молчала бы, дура, в тряпочку. Скажи спасибо, что не твою дочку украду. Фломастера ей жалко», — развивала внутренний монолог Ада.

Все, что она хотела сказать бестолковой, но счастливой мамаше, которая потеряет фломастер, а не дочку, очевидно, было красноречиво написано на ее лице.