Уже под вечер, когда до хребта Нако оставалось рукой подать, сделав несколько ответных выстрелов, черкесы гикнули и ринулись в интервал, оставленный между передовой цепью отряда русских и цепью с левой стороны. Боясь окружения, ушли и поднялись на высоту. С вершины горы они открыли батальный огонь, полагая так не пропустить русских к Черному морю.
– Всем лечь! – зычно приказал Потемкин. Под градом пуль солдаты взбирались на хребет ползком. Изнуренные жарой, обремененные запасом сухарей, они едва карабкались, пот лил в три ручья. Несколько раз казалось, что вершина так крута, что забраться на нее выше невозможно. Черкесы засыпали их пулями. Однако, подавая пример, князь Потемкин и его офицеры возглавили ползучую атаку, и русские все же с трудом, но подавались вперед.
Застрявшие с обозом пушки подоспели вовремя. Стреляя поверх голов своих, артиллеристы ударили ядрами и заставили неприятеля замолчать. Прикрываясь пушечными выстрелами, русские значительно продвинулись вперед. С черкесской стороны тоже дали залп.
– Гляди, ваше превосходительство, у лоскутников пушка завелась, – ткнул пальцем солдат, указывая князю на неприятельские позиции. Александр вгляделся. Черкесы действительно стреляли из пушки – длинной, какими обычно снабжают торговые суда.
– Накось, аж четыре выстрела сделали, – не унимался солдат. – Где ж прихватили ее, матушку? Больно занимаются с ней. Что тебе баба с ребенком возится. Уж и так ее положат, и так, а нам все никакого вреда. – Он хохотнул. – Верно думают, только стрельнут они, нас сразу и сдует с горки. Чего там? – приподнялся на локте. – А, заряды кончились, господин полковник. Бросили игрушку. Наигрались ужо.
– Бросили так бросили.
Князь Потемкин поднялся и, выхватив саблю, первым прокричал «ура» и кинулся на высоту. За ним устремились барабанщики. С развернутым знаменем под многоголосый барабанный бой черкесов сбили с хребта Нако – они панически удалялись бегом и вскачь.
– О, море, море, смотрите! – воскликнул Лермонтов радостно и сорвал фуражку с головы. Утерев пот со лба, Александр убрал саблю в ножны и взглянул вниз. Там расстилалась прекрасная поляна, покрытая зарослями благовонного ореха и кустарниками диких роз, обвитых виноградной лозой. Невдалеке виднелся брошенный аул – оттуда горланили куры. Жито, овес, ячмень, конопля, кукуруза, лен – всего было в изобилии в этих местах. А у самого горизонта, куда восторженно указывал полковнику Лермонтов, расстилалась тихая гладь моря. Светлая, местами иззелена-темная вода слабо колыхалась – горы отражались в ней. И первые голубоватые отблески заката скользили по их очертаниям.
