— Ну и чудак же ты, как я посмотрю! Кто тебя просит свой золотой разменивать? У меня денег и на двоих с лихвой хватит. Не буду же я наживаться на таком нищем, как ты. — Тут пёс повернулся к Топтыгину и сказал: — Ну-ка, хозяин, принеси нам поесть и выпить. Что у тебя есть хорошего?
— Пироги.
— Очень хорошо…
— Могу подать ещё жаркое, соты с мёдом и вино из изюма.
— Прекрасно! Ставь всё на стол, — распорядился пёс, заранее облизываясь.
Топтыгин повязал передник, как положено заправскому трактирщику, и накрыл на стол. Пёс принялся жадно уплетать все яства, а заяц к еде едва притронулся, взял только кусок пирога с капустой. Застеснялся он и вовсе бы не стал есть, но пёс его всё уговаривал:
— Кушай на здоровье, дружище, ведь не чужие тебя угощают.
Так улещал он его, а сам уписывал за обе щеки, будто целый месяц голодал. Не успел Топтыгин выкурить одну трубку, как пёс уже проглотил всё, что стояло на столе, и одним духом опорожнил кувшин вина. Заяц и Топтыгин так и ахнули от удивления.
— В жизни не видел такого голодного путника! — сказал медведь. — На здоровье тебе, пёс… А теперь, как говорят, денежки счёт любят. Вы съели и выпили как раз на два золотых.
Пёс принялся рыться в карманах. Сперва вывернул карманы брюк, потом — шубы, но, сколько ни шарил, не нашёл ни копейки. Наконец он сказал зайцу:
— Заплати-ка ты, дружище.
— Не было у нас такого уговора!
— Был, не был, а ты всё-таки заплати; видно, я забыл кошелёк дома. На ярмарке я верну тебе деньги. Одолжу у знакомого купца…
— Как же так? Ведь я босым останусь на всю зиму…
А псу, как говорится, горя мало, знай себе зубы скалит, над косым потешается. А Топтыгин шуток не любит. Услыхал он этот разговор и рассердился:
— Прекратите болтать! Заплатите мне немедленно и сполна, не то шкуру с вас спущу!
— Это он во всём виноват: он позвал меня на постоялый двор и посулил угостить, — солгал, ухмыляясь, пёс, — пусть он и расплачивается.
— Выдумывает он всё, дяденька Топтыгин! Я ничего не ел. Зима на носу, а если мне за пса расплачиваться, то я без сапог останусь.
— Не моё это дело обувать всех босяков, что на свете бродят! — проворчал медведь. — Хотя и правда то, что пёс здесь уплетал и пил за двоих, но всё равно, с вами дело нечисто… Может, вы сговорились меня обобрать… Но не выйдет по-вашему! — сердито рявкнул он, выскочил в сени и тут же вернулся оттуда с большой дубиной в лапах.
Пёс снова указал на косого — деньги, мол, у него, а зайчишка, едва завидел дубину, затрясся от страха. Понял он, что попал в западню, вытащил из потайного кармана платочек, в который спрятал обе золотые монеты, и отдал их медведю. Топтыгин посмотрел на красивые, добротные сапожки пса, затем перевёл взгляд на босые лапки зайчика, подмигнул ему, проворчал что-то себе под нос, но деньги взял. А пёс вытер усы, разлёгся на лавке и захрапел как ни в чём не бывало.
