— Ах ты разбойник! — закричал он. — Украл моих овец!
— Разве я вас украл? — спросил осёл у овец.
Овцы помотали головой — нет, мол, не крал.
— А хорошо ли вам у меня? — снова спросил осёл.
Все овцы и бараны весело заблеяли и застучали копытцами.
— Вот видишь? — сказал осёл. — Ты неправ!
— Дай мне поесть, — попросил старик. — Я очень голоден.
— Сунь руку в эту котомку и бери, — сказал осёл.
Пастух сунул руку в котомку, но тотчас выдернул. Его поцарапала кошка, которая, пригревшись, спала там.
— Ты не в той котомке искал, — рассмеялся осёл. — Поищи в другой.
Но там пастуха за руку цапнул щенок, которого он разбудил. Это было наказание за то, что пастух когда-то плохо обошёлся с ослом и чуть не поколотил его дубинкой.
Но пастух был старенький, слабый, и осёл пожалел его. Он взял его с собой. Они пошли дальше все вместе и жили дружной семьёй.
Теперь кошка спит на кожухе пастуха, а Барбос греется под боком у осла.
Что с ними случилось дальше, дети узнают в другой раз.
Сказка кончилась. Дети уснули. Родители берут их на руки и укладывают в постель.
Виктор Ефтимиу
КАМЕННЫЙ ВИТЯЗЬ
Добрый молодец Фэт-Фрумос и Мальчик с пальчик Прикиндел поспешали в царство Змея Змеевича лютого спасать Иляну Косынзяну, деву-красу, золотую косу.
Много было ими дорог изъезжено, много лесов и бурливых рек преодолено. А сколько разных зверей кровожадных они уничтожили, сколько доброго селянам сделали, от скольких чудищ ненасытных их освободили! И где бы ни проезжали они, повсюду воцарялись мир и согласие.
Прошли они и через пустыню знойную, где злая ведьма превращала в камень бесстрашных воинов…
Хотела было старая и их заколдовать, да Прикиндел изловчился — плеснул ей на макушку ковш мёртвой воды, ведьма тут же заледенела. Потом обрызгал Прикиндел камни живой водой — витязи и ожили… Обрадовались Прикиндел и Фэт-Фрумос и дальше поскакали. Торопились они к чёрному замку Змея Змеевича лютого, где томилась в неволе суженая Фэт-Фрумоса, краса ненаглядная Косынзяна.
Песню заводит дева — коса золотая,
Тридевять царств той песне внимают.
Как-то под вечер увидели они вдруг: стоят вдали чьи-то палаты белокаменные. В хрустальных оконцах закатное солнце горит, будто внутри пожар полыхает.
— Давай-ка заглянем туда, — предложил Фэт-Фрумос, — попросимся на ночлег. Люди мы живые, от долгого пути приустали. Едим что придётся, от диких зверей на деревьях прячемся, от дождей и снегов в дуплах хоронимся, ночуем в стогах, а то и на земле сырой. А тут поедим разочек по-людски, поспим в тёплой горнице да на пуховой перине…
