— Пятого «А» или «Б»?
— Это неважно. — Потом он потянул меня вперед. — Вот теперь я уже вырос. Таким я буду по окончании школы.
— Точно. Я уже вижу выпускное свидетельство у тебя в кармане.
— Да. Я гляжу на него и думаю: «Куда теперь податься?» То есть нет, чего там думать! Я давно обдумал. Прямо туда и пойду.
— Куда?
— В профшколу. Папа у меня слесарь.
— Знаю. Он хотел, чтобы и ты…
— Вот это новость! Я сам хотел. Я и сейчас уже могу мастерить всякие вещи. Мама меня называет…
— Слышал: «третий мастер на все руки».
— Вот, вот!
— А почему «третий»? Ведь первый — отец?
— Нет, дедушка. Отец — «второй мастер на все руки».
Мы смеемся. Мы оба только и смеемся. Так мы с ним любим смеяться. Нас мало интересует, что другие ничего не находят смешного.
— Ну, а дальше? Что еще говорит тебе твоя тень?
Мы шагаем дальше и останавливаемся.
— Теперь я окончил профшколу. Поступаю на завод и в вечерний институт.
Он бегом опережает меня.
— Вот я студент, вернее, инженер. Вам нравится, какой я стал?
— Очень.
И мы опять смеемся.
— Давайте постоим здесь немножко, — предлагает Дан.
— Ты что, замерз?
— Нет. Если мы пойдем, то я опять стану маленьким.
— Хорошо. Ты постой тут один, последи за тенью. А я пойду, и, когда я сделаюсь лет двенадцати, ты, пожалуйста, крикни мне, и я остановлюсь. Мне хочется там постоять.
— Крикну.
Я закрыл глаза и пошел.
— Стойте! — услышал я.
Я открыл глаза и остановился.
Не помню, сколько я стоял. Может, секунду. Может, минуту. Но я прекрасно помню, что именно в тот миг по-настоящему пришла весна.
— Чувствуешь, Дан? — крикнул я. — Чуешь?
— Ага. Пришла она. Уже тут. Чутье не обмануло нас.
Что и кто тому причиной? Уж, наверное, неспроста ты поднялся в такую рань, в шесть утра, в это мартовское воскресенье. И заметьте: проснулся сам. Будильник не звонил, мама тебя не тормошила, папа не приходил и не говорил, в который уж раз, что человечество во время сна не совершило ничего выдающегося. Наконец, ты же сам клялся, что на каникулах будешь спать три дня без просыпу.
Что и кто тому виной? Уж, наверное, не без причины ты разбудил бабушку в десять минут седьмого и объявил ей, одетый и умытый, что идешь за молоком. А прежде все воскресенья подряд тебя корили, что ты ничего не достигнешь в жизни, что ты не такой, как сыновья Тэнэсеску из четвертой квартиры. Изумительные ребята, они слетают за молоком быстрее космической ракеты, притом с довольным видом, которому позавидовал бы малыш с рекламы, уплетающий вкуснейшие, питательные макаронные изделия. И они горды своим подвигом больше, чем все герои всех детских книг, вместе взятых.
