Но той же тени графа Брюса, сенатора и генерал-фельдцейхмейстера, многих орденов кавалера, суждено было переселиться из Петербурга в Москву и стать там единственным, кажется, московским привидением.
Сухарева башня, запущенная и отсыревшая, и нынче стоит в Москве.
Уже никто не знает толком, что та осьмиугольная башня, первая архитектурная потеха молодой державы Петра, возведена после стрелецких бунтов в честь стольника Лаврентия Сухарева, приведшего Петру к Троице свой стрелецкий полк.
Впрочем, Сухарева башня давно была запущена и в забвении.
При царе Петре в палате под башней открыли было навигацкую и математическую школу, но скоро перевели школу в диковинный Санкпитербурх, а кукуевские немцы стали представлять под башней зазорные комедии, да никто к ним не шел.
Тогда башню наглухо заколотили.
Только при императоре Павле Петровиче отодрали прогнившие доски, и палаты, куда долго не достигал свет, были отведены под склады парусного холста адмиралтейств-коллегий.
При императоре Александре Павловиче, после московского пожара, в башне открыли казенный магазин сукон и прочих мундирных надобностей для комиссариата московского.
При императоре Николае Павловиче в обеих башенных залах устроили водохранилища из чугунных плит для воды, подымаемой паровыми машинами из Мытищ.
Башня так и стояла, темная, отсыревшая, в плесени.
И никто, кроме самого простого народа и старообрядцев московских, не знал о том, что в Сухаревой башне вот уже два века является граф Брюс.
Темная народная молва толковала об отреченных книгах, замурованных будто бы в стену башни Брюсом, заклепанных там алтынными гвоздями до века.
Будто в башню, в самую ту Рапирную залу, сходились по ночам в старинные времена царь Петр, Лефорт и Феофан Прокопович, духовник царев, а граф Брюс читал им в голос отреченную книгу, и те сходбища назывались Нептун.
Граф Брюс стерег заключенную книгу. Он в башне жил под самыми стропилами в пыли, как ворон, то видимый, то невидимый, протирая там разные снадобья на смерть и бессмертие.
Сама смерть отреклась от черного графа, забыла его в Сухаревой башне, и Брюс, иссохший от ветхости, крошечный, а все в треуголке, кружится и нынче каждую ночь над Москвой.
В самую метель покажется он вдруг сразу на всех двенадцати московских заставах с вихрями снега.
Крошечный старичок, в черном плащишке, с белым лицом, бросит Брюс в снег свою черную треуголку, прыгнет на нее верхом и на треуголке умчится в метель.
