– В этих коробочках, милые дамы, – говорил он, – содержится не меньше роскоши, чем в этом великолепном зале! Вы и сами сейчас в этом убедитесь. Сейчас, сейчас, сию минуточку…
Он взял у Себастьяна верхнюю коробку.
– Извольте взглянуть сюда, дорогая Леонора и прелестная Помпония. Это лучшие экземпляры моей коллекции.
Он открыл крышку, и взорам девушек предстали редкие и удивительно красивые жуки.
– Не правда ли, красавцы? – гордо спросил профессор.
– Да, – грустно сказала Леонора, – действительно хороши. Но для чего вы посадили на булавки таких прекрасных насекомых?
– Именно прекрасных! Я таких специально выбираю.
– А не кажется ли вам, что это жестоко? – спросила Помпония.
– Не понимаю вас, сударыня, – пожал плечами профессор. – А вот взгляните сюда.
Он взял у звездочета другую коробку и открыл крышку. Там были замечательные бабочки.
– Бедняжки, – проговорила дрогнувшим голосом Помпония, – они уже никогда не смогут резвиться над зелеными лужайками.
– Вам не нравится моя коллекция? – удивился профессор.
– Мне не хотелось бы вас огорчать, – сказала Леонора, – но если вы хотели доставить мне удовольствие, то из этого ничего не вышло.
Она хотела было встать, но профессор остановил ее.
– Погодите, погодите. Вы не видели еще самого главного. Уверен, что вы буквально умрете от восторга, – не замечая печальных лиц девушек, продолжал профессор.
Надо сказать, что его слова в известном смысле оказались пророческими. Леонора снова присела, а профессор незамедлительно открыл последнюю коробку, в которой находилась золотая жужелица.
Леонора медленно наклонилась над коробкой, потом отпрянула, лицо ее страшно побледнело. Она приподнялась было со скамейки, но вдруг вскрикнула и упала без чувств. Оркестр смолк, по залу пронесся ропот. Себастьян, ничего не замечая вокруг, бросился на помощь Леоноре.
– Это он, он! – послышался испуганный возглас Помпонии.
– Леонора! – воскликнул Себастьян. – Что с вами? Леонора!
– Это обморок, – проговорил пораженный архивариус.
– Что такое? Что случилось? – затараторил подбежавший бургомистр.
– Здесь душно. Откройте окна! Скорее откройте окна!
Ропот в зале нарастал. Всех охватила тревога. Кто-то предлагал нюхательные соли, кто-то испуганно и жалобно ойкал.
– Ее нужно отнести наверх, в спальню, – суетился бургомистр.
– Позовите кто-нибудь врача.
Себастьян бережно поднял Леонору на руки и в сопровождении бургомистра и слуг понес ее наверх.
Окна в зале распахнули настежь, и тут началось что-то невообразимое. От сквозняка свечи начали гаснуть одна за другой, а в наступившем полумраке послышались женские визги и мужские ругательства. Оркестр куда-то пропал, пропали танцовщики, весь зал наполнили невесть откуда взявшиеся насекомые. Запрыгали кузнечики, по полу поползли жуки-долгоносики, в воздухе запорхали пестрые бабочки, а по стенам быстро забегали пауки. Возгласы «Караул! Помогите! Какая мерзость!» – слышались отовсюду. В зале царила паника. Горожане, опережая друг друга, рвались к выходу, и только профессор Инсекториус стоял неподвижно. Он поднял вверх указательный палец и произнес:
