– Наверное, я сошел с ума. Ведь мне нужно работать, а я… притащил сюда лютню. Еще сегодня утром я был нормальным жителем Нустерна. А теперь? Что произошло? Отчего я, как последний дурак, битый час брожу по площадке и не могу заняться делом? Ведь только сегодня утром я… Да! Именно сегодня утром я впервые увидел ее, услышал ее голос. Леонора…
Себастьяну припомнилось лицо девушки, ее взгляд, последний взгляд, который она устремила на него, выходя из трактира. Да, она была красива, очень красива, необыкновенно красива! Но звездочет понимал, что дело даже не в ее удивительной красоте, а в этом взгляде – прямом, открытом, содержащем в себе и вопрос, и удивление, и даже испуг. Себастьяну и самому стало не по себе: воспоминание о племяннице бургомистра пугало и одновременно кружило голову.
Звездочет взял лютню, сел на маленький складной табурет, и пальцы опытного музыканта сами вспомнили одну грустную и волнующую мелодию какого-то тюрлеронского менестреля, которая как нельзя лучше подходила к настроению звездочета. Постепенно к мелодии стали прилагаться слова, так что получилась настоящая песня.
Надо мною ясный звездный свет
и полная луна.
В эту ночь душе покоя нет:
она тобой полна.
Безмятежных весен череда
и радость, и покой –
все ушло, неведомо куда…
Похищено тобой.
Песня тихая звучит,
звезды внемлют ей.
Нас любовь соединит -
будешь ты моей.
При луне любовь таить невмочь.
Печаль меня гнетет.
О прекрасной деве в эту ночь
душа сама поет.
Песня тихая, ночной порой
над городом лети!
И в окошко к милой деве той
тихонько постучи.
Песня тихая звучит,
звезды внемлят ей.
Нас любовь соединит -
будешь ты моей.
Обо мне ей правду расскажи,
ни слова не тая,
ведь отныне в ней заключены
любовь и жизнь моя.
Ночь над Нустерном нежна, тиха.
Струится лунный свет…
До тебя дорога далека,
но пути обратно нет.
Песня тихая звучит,
звезды внемлят ей.
Нас любовь соединит -
будешь ты моей.
Песня оборвалась. Себастьян отложил лютню, встал с табурета и в волнении прошелся по площадке.
– Песня оказалась смелее автора, – прошептал Себастьян и тихо, счастливо рассмеялся. – Неужели я влюбился? Никаких сомнений. Я отдал бы сейчас все на свете, лишь бы увидеть ее, увидеть, увидеть…
Он оглядел залитый лунным светом Нустерн и поразился тому, как он прекрасен: острые как иглы шпили ратуши, домов знатнейших горожан, причудливый рисунок голубоватых черепичных крыш, черная сеть погруженных во тьму улочек и переулков, а вот и двор слепого Гаста с колодцем, из которого ранним утром Эльза набрала воду, и Себастьян помахал ей рукой…
