– И все-таки, Бальтазар… – взволнованно проговорил Себастьян, но архивариус замахал на него руками:
– Нет, мой друг – никаких вопросов. Их и так сегодня было предостаточно. Увидимся завтра. А теперь пора работать. Желаю тебе плодотворной ночи. Надеюсь, сегодня ничего неожиданного уже не произойдет.
И не дожидаясь ответа, архивариус скрылся за углом, направляясь к ратуше. Себастьян вздохнул, поглядел на звездное небо, потом на дом профессора Инсекториуса – в нем уже погасли все огни – и пошел прочь. Но не успел он сделать и двух шагов, как вынужден был остановиться. Архивариус поторопился, предположив, что все неожиданности кончились. Внимание звездочета привлек какой-то предмет, сверкнувший в лунном пятне возле забора, отгораживающего сад Инсекториусов.
«Уж не другой ли это экземпляр пресловутой золотой жужелицы? – подумал Себастьян. – Вот обрадуется профессор, когда я преподнесу ему утром эту желанную находку». Себастьян наклонился и поднял твердый предмет, за которым потянулось что-то черное. Но это была не жужелица, это был перстень. Золотой, с каким-то редким, на первый взгляд неизвестным камнем. Но самое удивительное – перстень был нанизан на черный замшевый шнурок.
– Вот это да! – сказал сам себе звездочет. – Откуда бы ему здесь взяться? Должно быть, обронил кто-то. Но, клянусь “звериным кругом”, здесь что-то не так. Перстень, нанизанный на шнурок, неудобно носить на пальце, зато легко потерять. А если носить его на шее, то непонятно, как можно было его обронить, если шнурок нигде не разорван. Пожалуй, Бальтазар прав: нас окружают сплошные тайны. Да и в расположении планет что-то тревожное…
Себастьян решил не ломать себе голову, а по мудрому совету друга отложить все загадки до утра. Он спрятал находку в карман и поспешил домой.
Мысли влюбленного звездочета. – Загадки найденного перстня. – Утешения старой Марты. – Любовь вещуньи Филистены и короля Аранеуса.
Тихая ночь лежала над Нустерном, тихая и безмятежная. Луна незаметно приближалась к западу. Казалось, все мирно уснуло в ее призрачном свете. И только несколько скупых огоньков в домах портных говорили о том, что нынешняя ночь – не совсем обычная.
Себастьян стоял посреди башенной площадки. На четырех каменных тумбах и низенькой деревянной скамеечке были разложены карты, бумаги, циркули, тонко отточенные перья, стоял секстант. Не было только старой подзорной трубы. Ее место заняла лютня. Впервые за многие годы мысли звездочета были далеки от звезд. Себастьян смотрел на все это и, качая головой, шептал:
