– Подумать только! – воскликнул он. – Еще сегодня утром я думал, вдруг когда-нибудь Эльза станет моей женой… Как такое могло прийти мне в голову? Нет! Сегодня произошло событие, которое перевернуло всю мою жизнь. Я это чувствую. Я это знаю.
Внезапно Себастьян замер: одно воспоминание будто обожгло его.
– Что ж это я в самом деле! Ведь Леонора… – он задохнулся от отчаяния, захлестнувшего его. – Как она побледнела, узнав, что Самюэль Карабус уехал из нашего города. Несомненно, она искала его и очень огорчилась, что не нашла. Сердце Леоноры занято этим чудаком Карабусом. Но что я говорю? Почему чудаком? Он, бесспорно, достойнейший человек, если такая девушка полюбила его. А я-то? Возомнил невесть что! Два-три приветливых слова еще ничего не значат, просто она хорошо воспитана. Да, но почему Леонора так странно посмотрела на меня? Впрочем, немудрено. Стоял, как истукан, уставившись на нее. Вел себя, как последний дурак! А сейчас размечтался. Нет! Оставь несбыточные мечты, несчастный звездочет, обратись к своему ремеслу – оно твое единственное благо.
Себастьян поднял голову и оглядел небосвод. Он жадно ждал, что вернется привычное вдохновение, любовь к звездному небу вытеснит из сердца всякий вздор, и все станет, как прежде, спокойно и ясно. Но образ Леоноры не покидал его. В сиянии звезд чудился теплый и нежный взгляд ее прекрасных глаз. Млечный Путь напоминал отблеск на ее черных кудрях, а серебро луны - о серебре ее голоса. Себастьян обратил взгляд к городу и отыскал дом бургомистра.
– О Леонора! – прошептал он. – Зачем ты приехала в наш тихий город? Почему одна только мысль о тебе будит в душе надежду на какую-то новую необыкновенную жизнь? Нет, это безумие какое-то! Но я найду силы забыть тебя и вернуться к прежней жизни.
Себастьян попробовал заняться работой, но вскоре убедился, что ничего не выходит. Тогда он собрал карты и инструмент и спустился вниз, надеясь иным способом заглушить любовную тоску. Этот иной способ заключался в составлении гороскопа для новорожденной дочери оружейника Гюнтера, за что, кстати сказать, звездочет уже получил плату. Но едва он уселся за рабочий стол, как тотчас позабыл обо всем на свете. Взгляд его упал на перстень, который он рассеянно выложил из кармана, прежде чем отправиться на башню. События минувшего дня разом всплыли в памяти. Он принялся внимательно рассматривать находку при ярком свете лампы.
Перстень, сделанный из золота высочайшей пробы, был массивным, но тонкая работа придавала ему редкое изящество. Небесно-синий, четырехугольный камень с выгравированной на поверхности восьмиконечной звездой обрамляли вытянутые, похожие на тростниковые, листья, испещренные мелким причудливым рисунком. Вдоль всего камня, из одного угла в другой, проходила глубокая ломаная трещина.
