— Траур, — объяснил мужчина в твидовом костюме. — Сегодня было нападение на представителя власти, представляете? — Дормидонт кивнул, представив себе оторвавшуюся от милиционера пуговицу с улыбающимся ртом. — Так вот, — радостно ухмыльнулся твидоносец. — Он остался жив!
— Невероятно! — в тон воскликнул Дормидонт.
— Неслыханное преступление! — отозвался твидоносец.
Дормидонт поспешил к мусорным бакам. Они уже полностью скрылись под чудовищной горой мусора.
«Уверен, — подумал Дормидонт, — что там, внутри, еще осталось пустое место, и если как следует этот мусор умять, то он, возможно, вместится в бачки».
Дурацкая мысль, не имеющая под собой реальной почвы, но она заглушила крики совести и Дормидонт смог, скрепя сердце, вытряхнуть мусор.
— Пойдем, — сказал женский голос и цепкая рука потянула Дормидонта за рукав. — Покажу кое-что.
Дормидонт увидел крашеную паклю на голове, синие уши с пластмассовыми клипсами, опустил взор ниже — и картину дополнили бледные ноги и битые временем и земным притяжением сандалии. Запах сообщил об остальном.
— Благодарю, но в другой раз, — пообещал Дормидонт и впился глазами в небо.
— А у тебя магнитофон есть? — спросили снизу.
Он все же посмотрел объекту в лицо.
Лучше бы он этого не делал. Женщина представляла собой карикатуру на девочку, что училась с ним в одном классе и носила короткое, слишком короткое школьное платье.
— Нет, — краснея и снова ощущая себе подростком, ответил Дормидонт.
Женщина не узнала его. Она теперь вообще мало кого узнавала, у нее были иные проблемы.
Дормидонт поспешил вывернуться и удалиться.
Дома он обнаружил вместо Христины ее пустую кожу. Она лежала на полу, словно снятый водолазный костюм. Дормидонт присел над ней на корточки и погладил по шелковистым волосам. «Христина!» — прошептал он. До его обоняния дошел тяжелый дух жареного. «Христина!» — воскликнул он и выбежал на кухню.
Женщина в бигудях, торчащих словно противотанковые заграждения, жарила на большой сковородке толстую безглазую яичницу со шпиком.
— Ты что в Москву ездил, чтобы мусор выкинуть? — спросила она, оборачиваясь. — А где ведро?
Лицо у нее было лицом Христины.
Дормидонт ничего не мог ответить. Слов не осталось. Он пытался выудить что-нибудь из себя, но только бессмыленно открывал рот, как рыба при виде довольного рыбака. Христина пожала плечами «Ну как знаешь» и вернулась к делу.
В дверь позвонили.
Дормидонт вышел с кухни, аккуратно притворив за собой дверь.
