В Молдове образовался народный фронт, объединивший наиболее прогрессивных представителей молдавского народа, радевших за флаг, алфавит и суверенитет Молдовы.
Вдохновителями народного фронта и освободительного движения народа стали носители его совести – писатели. Их было немного, но они были наиболее культурными, европейски ориентированными и патриотично настроенными. Приходится признать, что до подъема национального движения Молдавию нельзя было назвать самой читающей республикой, а ее писателей – соответственно, самыми читаемыми. Но все изменилось, когда вместо рассказов они начали писать речи к народу. Теперь их слушали, им верили. Трудно сказать, понимали ли молдавские писатели, чем кончится все, что они начали. Было ясно, что они давно хотели войти в историю – какой писатель не хочет этого? – и теперь входили в нее каждый день.
Также трудно сказать, кто на самом деле руководил тогда всеми этими процессами, ибо одного взгляда на молдавских писателей было достаточно, чтобы понять – это были не они. Как любые писатели, молдавские архитекторы душ были наивны и на самом деле, далеки от народа. Пропасть, отделявшая молдавского писателя от жителя бедного молдавского села, была не меньше, чем пропасть, отделявшая графа Толстого от вверенного ему царизмом и столь дорогого сердцу графа крепостного мужика.
Как-то так совпало, что с расцветом народного фронта двери зеленой «Республики Каберне» гостеприимно распахнулись, и так как-то совпало, что первыми в эти широко раскрытые двери ввалились округлые фигуры американцев. Они появились на молдавских улицах сразу в больших количествах. Смотреть на них было приятно, потому что все они улыбались, и весело, потому что одеты они были в ярко-оранжевые шорты, белые кроссовки, синие безразмерные футболки и зеленые бейсболки. Американцы были даже ярче нового молдавского флага.
Американцы стали открывать в Молдове культурные центры, которые призваны были помочь молдавским ученым разобраться в своей истории, и учебные центры, которые должны были учить молдавских учителей учить своих детей, потом появились магазины, у которых были более тривиальные цели, потом – некие информационно-культурные центры, цели которых были и вовсе неясны, судить о них можно было лишь по размеру и количеству спутниковых антенн на крыше таких культурных центров, и по размеру и количеству мужчин в темных очках, отъезжавших от культурных центров - по каким-то, им только ведомым, культурным делам.
