– Хватит волну гонять, мужики. Воды вон и так по колено.
– Начальство идет.
Голоса стихли. Оттолкнув дверь, в столовую вошел Федор Никитович и исподлобья оглядел сидящих чинно, как первоклассники, пациентов. Затем он переместился к раздаточным столам и замахнулся ногой, чтобы взобраться на один из них, но передумал, поправил пожелтевший от времени халат и деловито кашлянул.
– Коллеги... – начал он и запнулся. – Друзья. У нас случилось ЧП, как вы могли сами видеть. Потому с этой минуты объявляется режим чрезвычайного положения. Что это значит? Это значит беспрекословное выполнение всех распоряжений и приказов руководства. В ближайшие сутки я не потерплю никаких выходок и нарушений дисциплины. Виновники беспокойств будут тот же час изолированы с последующим дисциплинарным взысканием. Сейчас мы связываемся с министерством, но сегодня... глухо там сегодня. Максимум, на что можно рассчитывать, это ремонтная бригада МЧС, которая сможет отремонтировать и запустить систему отопления минимум за сутки. Ближайшую ночь вы проведете в женском отделении. Там есть несколько свободных палат, но кому-то придется разместиться в коридоре. Вы понимаете, что это значит?
– Мандарины? – послышался шепот.
Кто-то хихикнул.
– Кхм... – голос главврача был крайне напряжен, и охота еще раз пошутить отпала. Хотя никто не поручился бы, что это была шутка.
Федор Никитович проследовал из одного угла столовой в другой.
– Господа пациенты, это значит, что я к каждому из вас приставлю санитара, который будет одергивать ваши щупальца и усмирять вашу прыть. Я доступно изъясняюсь?
Пациенты робко и дробно закивали головами. Степан, не испытывая никаких эмоций, открыто глядел на "вожатого их зимнего лагеря". Он сидел совсем рядом с входом и был виден, как на ладони. Поймав его взгляд, Федор Никитович указал рукой на Степана и произнес:
– Всем нужно вести себя, как Степан. Не ходить, не бродить, не высовываться. Говорить только тогда, когда спросят. Самим ничего не спрашивать. И тогда я буду вам благодарен. После урегулирования ситуации мы обсудим некоторые послабления, которые я вам разрешу. Вы пока подумайте, чего бы вам хотелось больше всего хотелось.
Кто-то вздохнул и выговорил:
– Мандаринов...
Степан понял, что и эта реплика, и предыдущая не были шуткой. Понял это и Федор Никитович, потому проигнорировал пущенное в эфир слово. Он вернулся в противоположный угол.
