водили. У Александры Фёдоровны даже пианино стояло..
— У Александры Фёдоровны? — тупо переспрашиваю я.
— Ну да, — продолжает Василий Лукич, — у Александры Фёдоровны — жены
последнего царя Николая. Она, правда, в 31-ом году уже померла. Тех, кто умирал, мы тут
неподалёку и закапывали.
— А царь здесь тоже сидел?— я с ухмылкой гляжу в серые глаза старого чекиста.
— Нет, царя не было. Врать не буду, — отвечает Василий Лукич, — царя, вроде,
действительно шлёпнули в Екатеринбурге. Хотя Александра Фёдоровна ему всё время
письма писала и мне передавала.
— Они что, имели право на переписку? — удивляюсь я.
— Нет, конечно, — Василий Лукич смотрит на меня, как на идиота, — но им этого не
объявляли. Все письма в особом пакете пересылались на имя наркома раз в квартал.
—А Он писал письма?
— Мало, — сказал Василий Лукич, как бы что-то припоминая. — Два или три письма
написал за всё время.
Но Он на особом у нас режиме сидел. Ему много бумаги не полагалось. Читать —
пожалуйста, писать — нет. И так много написал в своей жизни. Все его книги у него в
камере стояли: и первое, и второе издание.
— А когда Его к вам доставили? — я решил выяснить всё до конца.
— Доставили? — Василий Лукич на мгновение задумался. — Сейчас скажу. Значит
так, я сам прибыл на объект в декабре 24-го. 15-го декабря. А Его, значит, доставили,
чтобы не соврать, в марте 25-го. Точно. На следующий день после женского дня, 9-го
марта. Эх, память ещё ничего, работает! — В глазах самодовольство и искорка смеха.
— А где ж Его с января 24-го держали? — недоумеваю я, стараясь вывести Василия
Лукича на чистую воду.
— Даже дольше, — соглашается Василий Лукич. — Взяли Его ещё в мае 23-го. Долго
очень разные вопросы выясняли насчёт заговора. Как же его...?
— Масонского? — подсказываю я.
— Нет, нет. Как-то иначе, — Василий Лукич морщит свой высокий лоб.
— Сионистского? — пытаюсь я помочь.
— Нет, — раздражённо отмахивается Василий Лукич. — Это сейчас напридумывали
умники. Сейчас скажу. Что-то, связанное со всеобщей люмпенизацией человечества. Я,
когда в академии учился, выяснил осторожно про этих самых люмпенов. Это вроде
тунеядцев, которые много о себе полагают и ненавидят любого, кто хоть что-то
производит. А где-то в середине двадцатых их стали выявлять, от пролетариев
отколупливать и уничтожать. Тут, конечно, Сталина большая заслуга. Он первый понял,
