Он расхохотался и хлопнул Ника по плечу.
— Добро пожаловать, Патрик, — натянуто поприветствовал его Ник.
— Живые! — вскричал сэр Патрик, заметив Гарри, Рона и Гермиону, и подпрыгнул от притворного изумления, так что голова снова соскочила с шеи (остальные зашлись хохотом).
— Презабавно, — мрачно резюмировал Почти Безголовый Ник.
— Не обращайте на Ника внимания! — прокричала с пола голова сэра Патрика. — До сих пор расстроен, что мы не приняли его в Братство! Но, вы же понимаете, — гляньте на него…
— Лично мне кажется, — торопливо встрял Гарри, поймав многозначительный взгляд юбиляра, — что вид у Ника очень… устрашающий и… ммм…
— Три «ха-ха»! — завопила голова. — Спорить готов, — это он попросил тебя такое сказать!
— Прошу внимания, — я бы хотел произнести речь! — повысив голос, объявил Ник, взбираясь на сцену и выступая в круг холодного синего света.
— Многоуважаемые, давно оплаканные близкими господа, леди и джентльмены, с глубочайшим прискорбием…
Но дальнейших слов никто не услышал. Безголовое Братство во главе с сэром Патриком устроили матч хоккея головами, и публика начала поворачиваться, чтобы посмотреть на игру. Почти Безголовый Ник тщетно силился отвлечь гостей, но сдался, когда мимо него под бурные овации проплыла голова сэра Патрика.
Гарри дрожал от холода, не говоря уж о том, что смертельно проголодался.
— Я этого больше не вынесу, — пробормотал Рон, стуча зубами; оркестр вновь заскрежетал, и призраки устремились к танцполу.
— Пойдём, — согласился Гарри.
Они бочком двинулись к дверям, кивая и лучезарно улыбаясь всем, кто на них смотрел; вскоре они уже шагали по полному чёрных свечей коридору.
— Может, ещё пудинг остался, — с надеждой предположил Рон, торопясь к ведущей в Вестибюль лестнице.
И тут Гарри явственно услышал:
— …разорвать… растерзать… убить…
Это был ледяной, кровожадный голос, — тот же, что и в кабинете Локарта.
Гарри оступился, схватился за стену, напрягая слух до предела, щурясь, озираясь по сторонам и вглядываясь в полумрак коридора.
— Гарри, что ты?..
— Опять этот голос — помолчи минуту…
— …та-ак голоден… так долго…
— Слушайте! — настойчиво прошептал Гарри; Рон с Гермионой замерли, уставившись на него.
— …убить… пора убить…
Голос постепенно затихал. Гарри был уверен, что он движется, — движется вверх. Он задрал голову; его охватили возбуждение и страх: как может голос двигаться вверх? Или это бестелесный дух, для которого каменный потолок — не преграда?
— Сюда, — позвал он и побежал вверх по лестнице, в Вестибюль. Здесь можно даже не надеяться услышать что-то кроме болтовни, доносившейся из Большого Зала и эхом отдававшейся от стен. Гарри торопливо взобрался по мраморной лестнице на первый этаж; Рон с Гермионой громко топали сзади.
