— Будешь писать адреса! — объявил Локарт, словно оказав Гарри великую честь. — Сперва — Глэдис Гаджен, храни её господь… преданнейшая моя поклонница…
Минуты еле ползли. Гарри старался пропускать поучения Локарта мимо ушей, время от времени изрекая: «м-м-м», «да-да» и «угу». То и дело до него всё же доносились фразы вроде: «Слава — неверная подруга, Гарри» и «Знаменитость складывается из знаменитых дел, помни об этом».
Свечи неуклонно таяли, отбрасывая пляшущие блики на бесконечных Локартов, следивших за Гарри. Тот, занеся ноющую руку над тысячным, как ему казалось, конвертом, принялся выводить адрес Вероники Сметли. Скоро можно будет уходить, горестно думал Гарри, хоть бы уже скоро…
И тут послышалось нечто, совершенно непохожее на треск догорающих свечей и разглагольствования Локарта по поводу его фанатов.
Это был голос: голос, пронизывающий до костей, голос, полный всепоглощающей, ледяной злобы.
— Иди… иди сюда… дай мне разорвать тебя… растерзать… убить…
Гарри дёрнулся, и улица Вероники Сметли скрылась под чернильной кляксой.
— Что? — выпалил он.
— Да-да! — закивал Локарт. — Целых шесть месяцев на вершине списка бестселлеров! Побила все рекорды!
— Да нет же, — лихорадочно перебил его Гарри. — Голос!
— Прости? — озадаченно переспросил Локарт. — Какой голос?
— Да только что, он ещё сказал… вы не слышали?
Локарт смотрел на Гарри с большим изумлением.
— О чём ты, Гарри? Думаю, ты просто задремал. И, Превеликий Скотти, — ты на время погляди! Мы здесь уже почти четыре часа! Вот уж не подумал бы, — поразительно, как время пролетело, ты не находишь?
Гарри промолчал. Он напрягал слух в надежде снова услышать тот голос, но сейчас говорил один Локарт, твердивший, что вряд ли ему ещё когда-нибудь выпадет такое удовольствие вместо наказания. Ошеломлённый, Гарри ушёл.
Было так поздно, что гриффиндорская гостиная почти опустела. Гарри сразу поднялся в спальню, — Рон ещё не вернулся. Гарри, натянув пижаму, улёгся в постель и стал ждать. Полчаса спустя появился и Рон, поддерживая правую руку левой; в спальне ощутимо запахло полиролью.
— Все мышцы свело, — простонал он, повалившись на кровать. — Он заставил меня перечищать Квиддичный Кубок четырнадцать раз. А потом меня снова вырвало слизняками, прямо на Особую Награду за Заслуги перед Школой. Пока всю эту дрянь оттирал… А что Локарт?
Понизив голос, чтобы не разбудить Невилла, Дина и Шеймаса, Гарри пересказал Рону в точности то, что слышал.
— А Локарт сказал, что ничего не слышит? — уточнил Рон. В лунном свете было видно, как он хмурится. — По-твоему, он соврал? Но, погоди, — даже кто-то невидимый всё равно должен был открыть дверь.
