Протокол его задержания гласит:
«1909 года, июля 2 дня, 3 уч<астка> Мещанской ч<асти> помощник пристава поручик Якубовский, находясь в засаде, по поручению Охранного отделения, задержал в доме Локтевых по 1 Мещанск. ул. в кв. № 9, явившегося в ту квартиру в 1 час 20 м. воспитанника императорского Строгановского училища, дворянина Владимира Владимирова Маяковского, 15 лет от роду, живущего при матери в д. 47 Бутюгиной, кв. 38, 1 уч. Сущёвской ч. При личном обыске у него найдена записка с адресом Лидова, каковая при сём прилагается, другого ничего не оказалось. Спрошенный Маяковский объяснил, что он пришёл к проживающей в кв. № 9 дочери надворного советника Елене Алексеевне Тихомировой рисовать тарелочки, а также получить какую-либо другую работу по рисовальной части. О чём и составлен сей протокол.
Подлинный за надлежащим подписом».
В записке, которую обнаружили при обыске, был адрес Петра Петровича Лидова, которого, как мы помним, Маяковский выбрал своим защитником на будущем суде.
Протокол, составленный поручиком Якубовским – документ официальный, поэтому он по-деловому сух. А воспоминания Исидора Морчадзе о том же июльском дне, написанные годы спустя, достаточно эмоциональны:
«Звонок. Входит Володя, сразу поняв, что попал в засаду полиции. Ведёт себя вызывающе, издевательски, зло смеётся и подтрунивает над полицией…
Попавшие в засаду сидят за столом, в числе их сижу и я. Полиция приглашает Володю к столу. Начинается его допрос.
Вдруг он быстро встаёт, вытягивается во весь рост и издевательски шутливым тоном говорит приставу, который пишет протокол дознания:
– Пишите, пишите, пожалуйста: я, Владимир Владимирович Маяковский, пришёл сюда по рисовальной части (при этом он кладёт на стол все рисовальные принадлежности, как-то: краски, кисти и т. д.), а я, пристав Мещанской части, нахожу, что виноват Маяковский отчасти, а посему надо разорвать его на части!
Этот каламбур, сказанный экспромтом, вызывает у всех присутствующих взрыв хохота».
Маяковский не просто насмехался над полицейскими, он использовал для своей насмешки рифмованные фразы, на что Исидор Морчадзе обратил особое внимание:
«Владимира Владимировича Маяковского я хорошо знал, любил и уважал, как чистого, искреннего и стойкого революционера, но ни я, и никто другой не замечал за ним никакого поэтического таланта. Поддерживая с ним самые тесные отношения, я всегда ему напоминал и подчёркивал, что свою поэтическую карьеру он начал именно этим каламбуром, сказанным экспромтом. Поэт вполне со мной соглашался. И об этом мы вспоминали много, много раз».
