Бомба для дядюшки Джо - Эдуард Николаевич Филатьев

Текст печатается в авторской редакции

Фото на обложке: ИТАР-ТАСС

Дизайн обложки: Александр Коновалов

Дядюшкой Джо в середине двадцатого века американцы и англичане стали называть Иосифа Сталина — его имя по-английски звучит как Джозеф (Josef). А бомбы, которые предназначались для него (на Западе их до сих пор называют «Джо-1», «Джо-2» и так далее), были не простыми, а атомными.

История создания страной Советов этого грозного оружия уничтожения долгое время была тайной, скрытой под семью печатями. А о тех, кто выковывал советский ядерный меч (или ядерный щит — его называли и так и этак), словно о сказочных героях слагались легенды и мифы.

В наши дни непроницаемая пелена таинственности, плотно окутывавшая ядерные дела, наконец-то слегка рассеялась. Но атомная отрасль всё равно полна загадок. А многие из тех, кто имеет к ней отношение, по-прежнему живут и работают в ЗАТО — закрытых административно-территориальных образованиях, а если проще, то в закрытых зонах — в тщательно охраняемых городах, обнесённых колючей проволокой.

И всё же рассекречивание произошло. В соответствии с указом

президента Российской Федерации (от 17 февраля 1995 года № 160) и распоряжением правительства РФ (от 24 мая 1995 года № 728-р)

вышло несколько томов сборника «Атомный проект СССР». Стали публиковаться воспоминания участников тех далёких событий.

И тотчас мифы и легенды обрели плоть и кровь. «Секретные физики» превратились в реальных людей с непростыми подчас

характерами и с массой самых обыкновенных человеческих достоинств и недостатков. Но при этом очень многое вдруг оказалось совсем не таким, каким представлялось ранее.

Впрочем, от этих неожиданных открытий и откровений история создания советской атомной бомбы не потускнела, а стала ещё более драматичной и по-человечески более понятной. Между прочим, именно к этому стремились и сами создатели грозного оружия. Физик Виктор Давиденко, один из ближайших сподвижников главного советского атомщика Игоря Васильевича Курчатова, писал:

«Приблизительно с середины 50-х годов Игорь Васильевич стал часто повторять:

— Надо начинать писать, настало время рассказывать о наших делах!

— Написать можно, но кому это будет интересно? Людям нравится читать про их взаимоотношения и переживания, а не про голые факты и ежедневные дела Всем хочется «чего-нибудь весёленького» и «с любовью». А что мы можем сказать весёленького?

— О людях, о взаимоотношениях, о фактах… Нам обязательно нужно написать обо всём, что было и как было, ничего не прибавляя и не выдумывая. Если теперь этого не сделаем, то потом всё переврут, запутают и растащат, себя не узнаем».