Интересная складывалась ситуация. Бывший тюремный охранник, который вызывал своим неласковым обхождением «неудовольствия арестантов», выливавшиеся в «неоднократные покушения», хлопотал за молодого человека, считавшегося членом «шайки грабителей».
Впрочем, Махмут-Беков не только хлопотал. Его бумага называлась «Прошением», а просьба у него была такая:
«Ввиду вышеизложенного, я решил беспокоить ваше превосходительство с покорнейшей просьбой приказать, кому следует, возвратить мне мой револьвер по моему адресу: Добрая слободка, д. № 25 Дурновой, кв. № 5.
Махмут-Беков.
28/1 – 1909 г.».
Послав на Почтамт запрос и убедившись в том, что Махмут-Беков в самом деле обращался за разрешением носить оружие, генерал-майор Александр Александрович Адрианов распорядился вернуть браунинг хозяину.
Тем временем заскучавший от отсутствия допросов Маяковский тоже составил прошение:
«В Московское охранное отделение
Содержащегося
при Сущёвском полицейском доме
Владимира Владимировича Маяковского
Заявление
Покорнейше прошу вас вызвать меня в Охранное отделение для дачи дополнительных показаний.
Владимир Владимирович Маяковский.
8 февраля 1909 года».
Но дни тюремного заключения тянулись, а на допросы его не вызывали.
И тут неожиданно возникли другие дела и заботы. Хлёстов пишет:
«В то время среди сидевших политзаключённых были люди намного старше Маяковского, сидевшие много раз в тюрьме, бывшие в ссылке. Тем не менее, они выбрали его старостой, и он очень хорошо выполнял эти обязанности: был настойчив, требователен, когда нужно, гремел своим басом на весь тюремный коридор.
Однажды нам принесли испорченную пищу. Он настоял, чтобы её переменили.
Маяковский сумел объединить заключённых: все наши решения принимались единодушно. Благодаря его настойчивости нам продлили время прогулок. Он ухитрился собирать политических в одну камеру, где я развлекал своих товарищей пением.
Иногда остроумной шуткой смешил надзирателей и заставлял их делать то, что ему было нужно.
Когда я спросил одного из надзирателей: «Почему вы его так слушаетесь?», надзиратель усмехнулся:
– Парень уж очень занятный, а голосина-то какой – ему бы начальником быть или командиром».
