Ксана, заплаканная, возвращается. Ее ведет Никольская.
Никольская. Милая Ксаночка, вы его не поняли: он сгоряча пожаловался, что Иван Александрович забыл отдать деньги.
Никольский (смущенно). Разумеется, Ксения Павловна... Извините меня, но я не думал, что вы плохо меня поймете; мы, слава Богу, знаем друг друга. (Целует ей руку.)
Никольская. Он ведь втайне в вас влюблен. Я ревную, честное слово.
Антонов. Инцидент исчерпан. За работу, друзья мои, за работу! (Снова принимает диктаторский тон.) Господа, прошу относиться к делу внимательно и серьезно. Мы играем не пустяки какие-нибудь, а «Прекрасную Елену». Вещь классическая, стильная. Постойте, где же наш оркестр?
Никольский. Какой оркестр?
Антонов. Разве я вам не сказал? Вместо Ивана Александровича я сегодня пригласил на пробу одного еврейского юношу. Мне на станции сказали, что он недурно играет...
Никольская (слезливо). Что же это будет за спектакль? Хорош аккомпаниатор!
Антонов (огрызается). Он получит два пуда муки. За такой гонорар, извините, Падеревский не приехал бы сюда, чтобы вам аккомпанировать.
Никольский. Там в коридоре сидел какой-то мальчишка. Верно, он.
Антонов. Черненький такой? Конечно, он. Позовите его, родной мой.
Никольский выходит.
Ну и спектакль, прости, Господи. Где «Прекрасную» Елену» играю, а? После прежних триумфов, а? В Симбирске, в день моего бенефиса, меня после куплетов Менелая вызывали восемь раз. В театре стон стоял, стены дрожали от рукоплесканий... В зале были губернатор, полицмейстер, все виднейшие местные социал-демократы... (Поднимает крышку пианино.)
Входят Никольский и Аккомпаниатор.
Здравствуйте, молодой человек. Так вы говорите, что можете сыграть «Прекрасную Елену».
Аккомпаниатор. Почему нет? Могу.
Антонов. А вы где учились?
Аккомпаниатор. В Ковно, в прогимназии без классических языков.
Антонов. Нет, музыке где учились?
Аккомпаниатор. Где я не учился? (Потупив глаза.) Я бывший местный вундеркинд.
Антонов (недоверчиво). А ну-ка, сыграйте. (Открывает партитуру.)
Аккомпаниатор бойко играет известнейшие мелодии «Прекрасной Елены».
Ей-богу, недурно! Отлично, значит, дело кончено. Вы получаете двадцать пять карбованцев.
Аккомпаниатор. Мы говорили: два пуда муки. Сегодня это стоит двадцать пять карбованцев, а завтра, может быть, будет стоить пятьдесят. Вам нужна музыка, моей маме нужна мука, а карбованцы не нужны ни вам, ни моей маме.
Антонов. Хорошо, два пуда муки... Сюда входит и плата за репетиции.
