700
надежностью полного отчаяния. Поэтому и вера, будучи именно оправдывающею, никоим образом не может созидаться на независимой человеческой самодеятельности, хотя бы последняя даже соподчинялась божественной. Разумеется, этим вовсе не отрицается сознательность восприятия, в котором работают все способности разумного субъекта. Обо всем этом автор трактует многократно и пространно, но напрасно и бесплодно, иногда запутывая простые вещи, если подчеркивает, будто у благовестника „не встречается прямых указаний на то, что в вере есть элемент чувства“ >100), в других же местах свидетельствуется обратное >101), при чем „это положение не вывод только, а слова апостола“ >102). Вопрос идет о вере, как доставляющей праведность, и в этом отношении св. Павел категорически отвергал самобытную человеческую активность. Тут все от Бога по верховной благости, спасающей и милующей грешника туне и помимо условливающего его усердия. В этом смысле вера с субъективной стороны неразрывна от благодати и определяется исключительно из нее.
Здесь о. И. Беляев неправильно представляет мысль апостольскую и потому оказывается несправедливым к самой жизни благовестнической. Со своей точки зрения св. Павел совсем не допускал человеческой заслуженности в „приобретении“ оправдания и всюду выдвигал веру в этом специальном ее достоинстве, — в противовес иным методам. Посему проповедь веры вызывала энергическую оппозицию и сопровождалась у апостола неустанною защитой. Все благовестническое течение было собственно сплошною и пламенною борьбой за принцип веры по его верховному абсолютизму и вопреки всяким покушениям. Тут доктрина тесно соприкасается с жизнью и освещает ее, откуда и сама немало раскрывается по своему внешнеисторическому формулированию и внутреннему строению. Такой путь обязательно начертывается самою сущностью библейско-богословских изысканий, но о. И. Беляев уклонился с этой дороги и прошел мимо апостольской жизни. У него исчезает самый контраст апостольского понимания с прочими концепциями, и мы не слышим ни малейших отголосков каких-либо коллизий. Во всей книге ни разу не говорится специально о юридических началах крайнего законничества и о столкновениях св. Павла с иудаистами, а ведь этим был проникнут весь подвиг апостольский, являвшийся отражением номизма и поборанием за веру... Так у о. И. Беляева исчезла самая история, но вместе с нею и все учение апостольское потеряло жизненную реальность
