Неслышно вошел верный ординарец, апач Херонимо. Расшитая повязка на смоляных волосах, куртка оленьей кожи с бахромой и газырями, у пояса — томагавк и новомодный револьвер.
— Великий вождь, полковник Мишель вернулся. С ним приехали верховные вожди малороссов и кавказцев.
— Впусти всех троих.
Полковник с виноватым лицом положил на стол запечатанный пакет. Азиатская усмешка Шамиля растеклась по широкой бороде.
— Салам алейкум, князь! Слушай, мы трое — самые большие люди на юге России. Зачем переговоры без нас, кунаков, затеял?
— Добрый вечер, Павло Иванович! А мне почему не сказали? Мы же с вами друзи, чи ни?
— Здравствуйте, друзья! Садитесь. Письмо почитаем вместе, у меня от вас тайн нет.
Вот уж послал Бог друзей! Хотя Устим ему и впрямь друг. Тогда, больше двадцати лет назад, неблагодарные паны пытались отвоевать Украину до Днепра. В ответ крестьяне взялись за вилы. Быть бы резне, если бы не Кармалюк. Это он превратил шайки разбойников и гайдамаков в партизанские отряды при Второй армии. Когда уланы Браницкого налетели на Тульчин, Устим со своими казаками спас самого Пестеля и весь штаб. А в это время карательные экспедиции Трубецкого секли и вешали мужиков, законно возмутившихся. "Волю дали, а земля чья? Утаили бояре настоящую конституцию!". Это тогда Мишку прозвали "вешателем". На Украине до такого позора не дошло. У поляков, поголовно замешанных в мятеже, землю отобрали и отдали крестьянам. "Русская Правда" главному разбойнику сразу понравилась. Но и муравьевскую конституцию он читал внимательно. А потому, повоевав еще на Балканах вместе с гайдуками и заслужив новые чины и ордена, не роздал, как прежде, добычу, а завел шерстяную мануфактуру и стал потихоньку богатеть. Нажил тысячу — вышел в депутаты от его, Пестеля, Республиканской партии. А недавно стал правителем Черноморской державы, обскакав не только Сергея Муравьева-Апостола, но и кошевого возрожденной Сечи Гладкого.
А с Шамилем они немало воевали в горных ущельях. Пока тот не понял, что быть политиком лучше, чем разбойником. Гази-Мухаммед не понял — и погиб. А его младший сподвижник сумел расположить к себе всех: вольнолюбивых горцев, терских и кубанских казаков, грузинских крестьян, армянских купцов, бакинских нефтепромышленников. Вот и прошел в державные правители. Понравилась и ему "Русская Правда". Ведь там, в горах Чечни и Дагестана, ни царей, ни помещиков никогда не было. Одни вольные общества.
Под выжидающими взглядами обоих друзей Пестель вскрыл пакет. Прочитал вслух короткую записку: "Жду тебя завтра в восемь вечера в корчме "Златорогий олень" по дороге на Рожняву. Желаю мира и союза против тиранов ко взаимной выгоде наших народов. Лайош".
