— Она разваливает нашу племенную систему, она заставляет нас лизать у покоренного нами Рима мошонку!
— Это единственный способ заставить поумнеть такого осла, как ты!
Но робкий крик тонет в гуле всеобщего одобрения. Клич «Долой бабу!» становится общим. В неистовстве, сумятице, толчее Амалазунта теряет здесь своих последних сторонников. Одни мелко трусили, другие махнули на нее рукой, третьи скорчились на каменном полу.
Заговор разгорается всерьез. Это уже не заговор. Здесь нет тайности, подслушиваний, выслеживаний, яда, наемных убийц, хитросплетений, это - шквал, натиск, путч, когда энергия мыслей немедленно перерастает в энергию действий самих мыслящих, и вчерашние наиболее активные говоруны сегодня становятся такими же активными головорезами, когда теория крови становится практикой правил.
И вот они идут, идут по подземному переходу во дворец, в ее покои, гремя мечами; разумеется, ни один волосок не упадет с ее головы, они перебьют охрану, только лишь, и предложат ей сложить с себя полномочия, которые, надо полагать, давно тяготят ее.
Они пришли ей помочь - всего-навсего. Все будет сказано очень вежливо. Она устала и не справляется - можно добавить «не справляется». Они, старейшины, берут на себя опеку над потомком, пока потомок делается, в переносном смысле.
Охраны подозрительно мало. Какие-то полусонные мухи, их даже противно убивать, последнему приказывают говорить.
— Госпожи нет, госпожа уехала.
— Куда?
Он не знает, куда уехала его госпожа. Растерянность, смятение, почти паника. Не получилось, надо спасаться.
Старейшины всегда найдут себе оправдание, до них не дотянутся ничьи руки, а как быть остальным?
Общая тактика: никто ничего не знает - почудилось, поиграли в войну и разошлись. Примкнувшим вдвойне тошно: упустили случай выслужиться, а случай - раз в десять лет.
Связаны круговой порукой: знай, помалкивай. Только брякни - тут же отправят погреть темечко на солнышке и никто не заступится.
Амалазунта в надежном месте, видимо, в Риме. Армия, сенаторы, сторонники, Теодат - родственная скотинка, бдительно охраняют ее женские прелести.
Оттуда повырывает сердчишки. Предатели найдутся. Каждый - потенциальный предатель. Предаст - не предаст, но семя есть. Участник - потенциальный предатель. Старейшины обещают поддержку: только в сообществе, только в единстве сила - говорят.
А на практике? Не пора ли покаяться? Не согрешишь - не покаешься, не покаешься - не спасешься, значит, не согрешишь - не спасешься, выходит так. Покаяться и заложить, только первому успеть.
