2.6. Знаково-символичность и мифологичность права в ситуации постмодерна
Первым положением постмодернистской картины правовой реальности[148] можно считать ее знаково-символический характер. Право, как и любое социальное явление, не существует само по себе, как некая объективная данность. Вне и помимо социальных представлений, интериоризируемых в индивидуальные смыслы, социальности как таковой не может быть - в этом один из посылов лингвистического «поворота», активно педалируемого постмодернистами. В признании зависимости реальности от представления о ней (которое дано в языковой, знаковой форме) и состоял пафос знаменитой книги Р. Рорти «Философия как зеркало природы»[149], в которой обосновывался отказ от восходящей к Платону гносеологии и онтологии. «Современная культура, - комментирует американского философа Ю. Хабермас, - настроенная лишь на самое себя в противовес ходу сциентистского самоовеществления, лишь в том случае сможет сохранить за собой последнее слово, если откажется сразу от двух вещей — как от допущения объективного мира, существующего независимо от наших описаний, так и от характерной для внутреннего мира трансценденции всеобщих, выходящих за рамки контекста притязаний на значимость»[150]. Поэтому онтология в постмодернизме неразрывна от ее репрезентаций.
В то же время гносеология не есть «отражение реальности». «Если понимание фактов может составляться лишь в зависимости от пропозициональной структуры нашего языка, - пишет Ю. Хабермас, - а мнения или высказывания могут исправляться лишь другими мнениями или высказываниями, то представление о корреспонденции наших мыслей с фактами «внешнего мира» вводит в заблуждение. Мы не можем описывать природу на таком языке, относительно которого мы могли бы предполагать, что это язык самой природы. Поэтому, согласно прагматистской интерпретации, на месте «отражения» реальности выступает представление о том, как, решая проблемы, «справляются» с вызовами реальности. Соответственно мы приобретаем знание фактов в ходе конструктивного знакомства со сверхсложной и ошеломляющей средой. Природа дает лишь косвенный ответ, так как все ее ответы остаются соотнесенными со структурой наших постановок вопросов. То, что мы называем «миром», состоит не из совокупности фактов. Скорее это общее обозначение когнитивно релевантных ограничений, которым подчиняются наши попытки учиться на ошеломляющих реакциях природы и посредством надежных прогнозов сделать контролируемыми случайные природные события»
