Цаплин полистал свой альбом, извлек из него другую открытку. На ней мы увидели вельможу в платье, украшенном кружевами. Взгляд, отведенный в сторону, бородка клинышком, усы делали его лицо гордым и неприступным.
— Граф какой-нибудь? — поинтересовался я.
— Нет, это портрет гравера Л. Форстермана, тоже, между прочим, офорт.
Саша убрал альбом на место.
— Как вы думаете, случайно ли Ван-Дейк изобразил гравера? — и сам ответил, — нет, конечно же, Ван-Дейк очень любил графику, значит, и гравировку.
Услышанное было для нас новостью. Рембрандт и Ван-Дейк — граверы, чем-то близкие Саше Цаплину. Как ни крути — коллеги. Конечно, разной квалификации, но все равно коллеги. Я с уважением посмотрел на Цаплина. Никогда не думал, что здесь, на заводе имени Козицкого, встречу рабочего с коллекцией гравюр великих мастеров прошлого, да еще претендующего на какую-то общность с ними.
— Саша, зачем тебе этот альбом, собираешь, что ли, открытки?
— Это мой «молитвенник». Смотрю в него, стараюсь понять приемы работы художников, как думали они, как понимали природу вещей. Учусь уму-разуму.
— Для чего тебе это, вроде ты картин не делаешь?
— Не скажи.
Саша достал из верстака чеканку — лист красной меди. Мы со Славкой так и ахнули — по ночному небу летела от звезды к звезде грациозная русалка в космическом шлеме.
— Шикарно, — Славка так и впился в картину.
Мне тоже хотелось бы повесить у себя дома такую.
— Начальство не ругает? — спросил Славка, имея в виду, что чеканить такие вещи на заводе не очень-то позволят.
— Во-первых, делаю я это после смены. Во-вторых, серьезная работа нужна для повышения квалификации. Вы что думаете, я здесь только буквочки по трафарету набиваю? Работа у меня серьезная. Например, пишу на пресс-форме «Радуга». Сделано в СССР». Дело, казалось бы, пустячное. А если вдуматься? Газета выходит тиражом в миллион экземпляров. Живет она один день. На следующий ее читать никто не станет, кульков понаделают, это в лучшем случае. Мою надпись выбьют тоже на миллионе телевизоров, и будут они стоять перед глазами людей лет десять. Значит, надо так ее сделать, чтобы радовала глаз, была изящной, красивой, как эта русалка, и в то же время солидной, авторитетной. Сами буквы должны говорить покупателю — перед вами добротная вещь. Тут, прежде чем возьмешься за инструмент, голову поломать нужно, пофантазировать.
Бывает, бьешься, бьешься — ничего не выходит. Откроешь альбом, успокоишься, вглядишься в старинные гравюры — приходят мысли, идеи. Нет, не ругают меня за это дело, — Саша спрятал «Русалку».
