В эти «голые» два дня ему здесь было особенно томительно.
Из командировки Вера Михайловна приехала, как и обещала, в воскресенье к вечеру. Вернувшись, Антон застал ее с бабушкой за столом с расставленными пустыми приборами: глаза у обеих были красные, заплаканные. Мать сразу обмахнула платочком ресницы, постаралась улыбнуться.
— Как у тебя дела, сынок?
— Порядок. А что это вы… расстроенные?
Словно не расслышав его вопроса, Вера Михайловна вышла на кухню.
За дочь ответила бабушка Настя:
— Разве сам не понимаешь? Не малый. Он-то обе ночи глаз домой не казал.
Антон понял, что она говорила об отце. Действительно, Кичапин-старший, казалось, забыл, что у него есть семья, что его ждут. Не явился и сегодня, хотя у него был выходной день. Антон и вчера, и нынче утром частенько выглядывал в окно, прислушивался, не щелкнет ли замок в передней. Все было напрасно, хозяин квартиры не показывался.
— А где же он, бабушка?
Сзади на плечо Антона легли руки матери, неслышно вернувшейся из кухни.
— Видно, твоему папе не нравится с нами жить, — тихо и с болью в голосе проговорила она. — Ну и мы тут не останемся… Я вот была в Лашме — село есть такое большое. Предлагают должность старшего зоотехника в колхозе. Условия хорошие. Переедем туда. Место красивое, река Сивинь протекает. Говорят, рыбы много, будешь удить.
Вот это новость! Вдруг так сразу? А как же школа? Папа? Почему-то об этом Антон не спросил и лишь пробормотал:
— Мы, что же… сами?
— Эх, сиротинка, — негромко проговорила бабушка Настя.
Антон еще не мог понять всего до конца:
— Значит мы… трое?
— Поедем сами. — Казалось, Вере Михайловне очень трудно было выговорить эти слова. — Твой отец наладчик автоматов, его место в городе.
На ее щеках вдруг выступили красные пятна, она часто-часто заморгала и опять поспешно вышла из комнаты. Антон понял: от него что-то скрывают. Это касается папы. Неужели он больше не придет домой? Он пытливо и вопросительно посмотрел на бабку Настю. Но старуха молчала. В квартире было так уныло, будто в ней лежал покойник.
Весь следующий день не видел Антон и матери: она хлопотала в Министерстве сельского хозяйства о переводе в район. По-прежнему не показывался и отец.
«Выходит, мои предки все уже решили?» — размышлял Антон, терзаясь неизвестностью.
Спрашивать об этом он почему-то не стал даже и бабушку. Только вечером, перед сном, как бы между прочим полюбопытствовал: что же это за село Лашма? И надолго ли они туда поедут? Вера Михайловна, замученная беготней по учреждениям, своими горестями, отвечала, против обыкновения, коротко, даже не очень внимательно:
