Кузнец изъявил горячее желание помочь в беде и пообещал в пять минут все наладить. Взял ружье, завернул ложе в тисы — бедное, оно так и хрустнуло — схватил клещи и в мгновение ока начисто оторвал головку у винта.
— Эх, мать честная — курица мясная, — вздохнул он, вынимая ружье из тисов, — видно, винтик крепко приржавел, теперь мне уж ничего не сделать, таких маленьких метчиков нет у меня. Опростоволосился, выходит. Вишь, все машины к уборочной лучше не быть наладил, а тут пронес очка.
— Да, но как же быть? — взмолился я. — Смотрите, теперь и из левого ствола стрелять нельзя: ложе болтается.
— А это не страшно, это в наших руках, я его сейчас прикручу проволокой.
И прикрутил. Но так, что отказался действовать предохранитель.
— И это ничего, — снова ободрил меня кузнец. — Только стволиками в сторону ружье держите, на товарища не направляйте, случаем не выстрелило бы.
Я спросил, сколько ему следует за труды. Но он, видимо, не понял насмешки, застенчиво развел руками и сказал:
— Да чего тут, пустяки, возьмите даром.
Миша уже дожидался у лодки, тревожно поглядывая на берег: не появились бы киномеханики. Едва я успел сесть в лодку, он оттолкнул ее, и мы поплыли дальше.
— Одни? — спросил я, выгребаясь на середину реки.
— Одни! — ответил Миша. — У нас ведь пятки не потертые.
— Ну, а как тебе клуб показался?
— Понимаешь, здорово! Есть даже духовой оркестр. А в фойе висит прямо во всю стену картина — «Уборка урожая». Хорошая картина. Я подумал, где ее купили? Посмотрел, в уголке подписано: «Н-в. Баянда». Выходит, свой художник.
ОТ ФИЛЬКИНОИ ДО ФИЛЬКИНОЙ
Луга и луга. Бесконечные, необозримые. Трава густая, высокая, местами до плеч, переплетена диким горошком. Кажется, упади на нее — и повиснешь, как в гамаке. Цветет зверобой, белоголовник, медовый запах разлился над рекой.
Течение здесь тихое. Берега поросли ситником и осокой. Река походит на длинное озеро. Ельцы разгуливают тысячными косяками. А клевать не хотят: ни на хлеб, на на червя, ни на кобылку. Местные жители плетут из прутьев корчаги, намазывают кислым тестом и опускают на якоре в реку. За ночь корчага наполняется ельцами.
Луга начинают утомлять. Когда же будет настоящая тайга? Впрочем, впереди еще восемьсот, а может быть, и вся тысяча километров…
Проплыли Миронову. Пока я удил рыбу к обеду, Миша сделал вылазку в деревню. После обеда проплыли Новочунку, потом Городище (злое название для деревушки в три двора). Здесь в Уду с правой стороны впадает маленькая речка Чукша. И отсюда Уда становится Чуной.
