«Экспедиция продолжает путь заданном направлении тчк Приказываю обеспечить соединение нашим отрядом устье Ангары тчк Потери людском составе объявляю выговор
Начальник экспедиции…»
Я подумал: какой бы фамилией подписать телеграмму, чтобы она произвела впечатление на этих, с реденькими усиками, киномехаников и на эту курносую девочку, рассыльную из отделения связи. Пржевальский, Арсеньев, Миклухо-Маклай… Вряд ли они слыхали о них! Папанин, Громов, Гризодубова… Слыхали, да не поверят. Нет, надо что-нибудь страшное. Но что может быть страшнее страшного? И я подписал телеграмму: «Страшнов».
— Девочка, — сказал я, подавая телеграмму, — попросите от моего имени начальника почты, чтобы эту телеграмму послали в Шиткино на телеграф с нарочным. Это очень важная телеграмма.
— Хорошо, у нас кольцевик так и так едет в Шиткино сегодня, — ответила она, подсчитывая количество слов телеграммы. — А просить мне некого: я сама начальник почты.
Оказывается, она была вовсе уже не такая курносая, как мне показалось сначала, и, во всяком случае, не девчонка, а девушка. Теперь я попал в положение, из которого выхода нет. Но как и шахматисты, когда все кончено, идут на крайность — снимают с доски короля, так и я: незаметно толкнул ногой котелок, кипевший на костре, и взрывом пара и пепла отвлек внимание к нему.
Баянда — большое колхозное земледельческое село. Здесь есть и сельсовет, и колхозный клуб, и «молоканка» — как здесь называют маслозаводы, — и средняя школа. Все крепкое, ладное. На крытом крылечке колхоза вывешена доска показателей сенокосных бригад. И нет на доске, в графе «проценты», ни одной цифры, которая была бы меньше сотни.
Киномеханики — точнее: практиканты, — оказавшиеся славными, общительными ребятами, тянут нас в гости к бабушке, уговаривают остаться на недельку, обещают каждый вечер показывать новые фильмы. Неприятно отказываться от их любезного, настойчивого приглашения, однако и нельзя же так задерживаться в самом начале пути. Но попробуй это доказать у бабушки в Баянде! И мы идем на хитрость: я отпрашиваюсь сходить в кузницу — отнести в починку ружье, а Миша — осмотреть колхозный клуб. Дом бабушки недалеко, и киномеханики соглашаются на такую отсрочку. Им, видимо, самим хочется предварительно сделать кое-какие приготовления. Кажется, они поверили и в самом деле, что мы «экспедиция», и не хотят перед нами ударить лицом в грязь. Но, может быть, и не поверили, а просто так, от широкой русской души, угостить повкуснее хочется.
