— «Красноярский рабочий»?
— Определенно!
— Почему ты в этом уверен?
— А вот, читай это место: «… схватка становится все жарче. Вот левый инсайд передает мяч к центру. Оттуда он мчится, как судьба, прямо к воротам «Локомотива». Удар — и мяч в сетке. Зрители шумно аплодируют и облегченно вздыхают. От Енисея потянул легкий ветерок; стало немного прохладнее…» Ну, где еще, по-твоему, есть Енисей? А теперь ты припоминаешь, когда сборная влепила «Локомотиву» четыре гола?
— Помню, — глухо сказал я, — это было как раз накануне нашего отъезда. Значит, ты думаешь…
— И думать нечего, ясно вполне, что проходили наши ребята. Не дождавшись нас, пошли нам навстречу, и мы разминулись.
— Но погоди, — ухватился я еще за один маленький довод, опровергающий убийственное Мишино предположение, — но погоди, ведь газету читают многие, а случайное совпадение дат еще ни о чем не говорит.
— Да, — многозначительно сказал Миша, — но не забывай, что мы находимся в глухом месте, где не часто разгуливают люди с газетами, а главное, мы сейчас не в Красноярском крае, а в Иркутской области, где издается своя газета.
Это был такой аргумент, которого испугался и сам Миша. Что же теперь делать? Лапша раскисала в котелке, а мы сидели, подперев щеки руками, и думали.
Миша первым нарушил молчание.
— Разминулись мы — это бесспорно.
— Я тебе тысячу раз говорил, что надо плыть только левым берегом.
— Говорил, говорил… вот и наговорил. Ну, куда теперь: вперед поплывем или обратно подадимся?
— Ты это серьезно?
— Что серьезно?
— Что обратно надо подаваться.
— С чего ты взял? Я сказал: вперед поплывем, а насчет обратно — это просто риторический оборот речи.
— А что, если действительно наши ребята прошли? — после короткого раздумья сказал я.
— В Костиной узнаем, — заметил Миша.
— Но тогда нам возвращаться будет еще труднее!
— Да. А если они не прошли и ждут нас в Костиной?
— Но ты же сам утверждал, что они прошли.
— Не я утверждал, а газета…
— Постой, — сказал я, вставая, — а хорошо ли ты осмотрел то место, где лежала газета? Может быть, там еще что-нибудь найдется?
— Хм! Не подумал. Пойдем, посмотрим.
Но поиски нам не дали ничего. Под кустом, где лежала газета, не было ни кострища, ни записок в бутылках, и даже трава не была примята.
И мы решили плыть.
Это меньше всего походило на путешествие в лодке. Скорее, это было знакомое нам восхождение на Красноярские «Столбы». С той лишь только разницей, что на «Столбы» обычно взбирались с мешками за плечами, а с лодкой — никогда! Порог «Крутой» мы предпочли обойти посуху, через утес. Благо, лодка у нас была не тяжелая, бечева очень длинная, в разных рычагах и блоках лес не отказывал, а собственной энергии — хоть отбавляй. Узким извилистым ущельем, а вернее — расселиной в утесе, мы поднялись, таща за собой лодку. Немного страдало самолюбие от того, что приходилось не в лоб брать препятствия, а обходить их, хитря, но ведь нигде и никем еще не было доказано, что чунские пороги доступны для плавания. Вспомнилось и предостережение, сделанное нам в Нижнеудинске хозяином лодки, и это утешало: тем или иным способом, но мы неуклонно продвигались вперед. А разумная осторожность — это не трусость.
