— Эй, дедушка, — крикнул я, — далеко мы от Нижнеудинска?
— Да отколь же вы плывете, ежели не знаете?
— «Отколь?» — это не вопрос, ты бы спросил: «Куда плывете?»
Но дед оказался тоже скорым на слово.
— А вы отгадайте загадку, — сказал он, потрясая удилищем: — на одном конце червяк, а на другом?..
— Рыбак, — ответил, не задумываясь, Миша.
— Ну, это, конечно, мягче. Говорят по-другому, — сказал польщенный дед. — Километров тридцать от Нижнеудинска отъехали.
Лодку течением отнесло уже далеко. Но дед успел еще крикнуть вдогонку:
— Так вы куда же плывете?
— В Енисейск, — дружно ответили мы.
Услышав странное и незнакомое слово, дед так весело захохотал, что аж притопнул ногой. Затряслась борода. Чистый водяной!
Мы быстренько подсчитали: если плыть в день по четырнадцать часов, делая в час, с крейсерской скоростью, пятнадцать километров, то все наше путешествие будет длиться только пять дней. Да, Миша прав: надо сделать привал не менее как на три дня!
И разве лучше этой лужайки что-либо найдется? Немедленно к берегу! Ребята ждут в Костиной… Ну, ничего, подождут.
Быстро выгрузили пожитки, сварили первый полевой обед — лапшу и кашу, — с аппетитом поели и пошли купаться. Солнце пекло немилосердно, но вода в реке была холодная, как ледяная, и мы горестно взглядывали друг на друга: это в конце июня-то!
В сумерках, разостлав постель прямо под открытым небом (хотелось больше экзотики), мы отправились рыбачить. Из всех многочисленных рыболовных снарядов на этот раз мы выбрали поплавную сеть-троестенку. Сели в лодку и бросили первую тоню. Рыба плескалась — «плавилась» — вокруг нас беспрестанно, и мы облизывались, предвкушая всю прелесть свежей ухи.
— Помнишь миллионера Лаптева у Мамина-Сибиряка, — говорил я, выводя лодку наискось к берегу, меж тем как Миша выметывал троестенку, — помнишь, как его угощали ухой из живых хариусов? Тончайшего вкуса кушанье! Попробуем сегодня. Жаль, не купили в Нижнеудинске лаврового листа.
— Ничего. Главное — рыба, а не лавровый лист, и еще — сами поймали…
Чернея на воде, длинной цепочкой вытянулись вдоль реки берестяные поплавки, сеть шла удивительно легко, ни разу не задев за камни.
— Смотри-ка ты, — шептал я в умилении, — плещет как здорово. Ну и рыбы!.. Сеть-то дергает?
— Дергает, — шлепая по воде кормовым веслом, чтобы спугнуть спящую рыбу, и отмахиваясь от надоедливого комара, отвечал Миша, — дергает, наверное, крупный таймень попался.
— Тащи!
— Погоди. Жалко сеть доставать. Очень хорошо идет. А таймень затих. Будем жарить его, или тоже в уху?
