— Что случилось? — волновались в трюме женщины, но никто не отвечал.
К этому времени многих мучила морская болезнь. Воды в бочке не было. Стали кричать:
— Воды, воды! Дайте воды! — и опять не было ответа.
Только к полудню какой-то конвоир наклонился над люком и сказал:
— Тише, не шумите! Пожар на пароходе.
Вот тут и началось! Кто-то пустил слух, что под нами погружен бензин, что показался из-под пола дым. Группа блатнячек, размахивая кулаками под люком, кричала:
— Это все они, враги народа! Они на воле вредили и здесь подожгли! Уберите их отсюда, а то мы им самосуд сделаем!
Пытались их увещевать:
— Да перестаньте вы бесноваться, вы же ничего не знаете!
— Знаем! — вопили они, а когда конвоир стал затягивать люк брезентом, вероятно, для того, чтобы не были слышны эти крики наверху, поднялся сплошной истеричный вой: — Люк закрывают, ко дну идем!
Минут через десять люк открыли, и по лестнице спустился пожилой моряк.
— Что вы шумите? Я капитан. В чем дело?
— Что случилось? Объясните, пожалуйста.
— Это верно, что под нами бензин погружен?
— Политические подожгли пароход? — посыпались вопросы.
— Не все сразу. На пароходе пожар. Ночью из мужского трюма уголовники проломили стену в соседний трюм, груженный продуктами. Грабили со спичками, обронили огонь, и вот результат. Огонь проник глубоко. Тушить мы можем только паром, и ликвидировать пожар нелегко. Под вами не бензин, а печенье. Печенье, понимаете? Не подымайте паники. Мы дали сигнал о помощи, и к нам подошел встречный пароход. Он будет сопровождать нас до места. Если будет опасность, людей перегрузим. Ясно? Старостам наверх. Получать рыбу и сухари. Горячей пищи сегодня тоже не будет.
После его ухода все долго молчали. Старосты принесли соленую рыбу и сухари, спустили на веревке в ведрах воду.
К вечеру блатнячки вытолкнули откуда-то из угла девушку. Она озиралась и отступала, пятясь, к лестнице. Села на нижнюю ступеньку, тревожно, исподлобья оглядывая преследующих ее женщин.
— Ты говори, подлюка, ты знала, знала?
Она молчала. К ней подошла пожилая растрепанная женщина и спросила в упор:
— Галька, у тебя вчера ночью Василий был?
— Ну, был.
— Чего он тебе говорил?
— Чего говорил? Говорил, погуляем завтра, Галька, поедим колбасы, печенья, шоколаду. Вот.
— И ты молчала? Столько людей готовы погубить из-за жратвы!
— А что мне, доносить?
Блатнячки плевали ей в лицо, шлепали по щекам, но не сильно. Все-таки свой брат. Утром Гальку куда-то увели.
